– Серёжа, – напомнила о себе Анна Петровна, – так чем-то всё это поможет всё-таки или нет?

– Ещё как поможет! Я думаю, что при таком раскладе поиски нужно вести где-то в районе бывшей кочегарки. В подвале, под землёй или на первом этаже. Обосновать не берусь. Просто интуиция. Вряд ли Генрих стал бы прятать машину там, где её легко обнаружить, а доступ и коммуникации к ней затруднены и заметны. То есть не стал бы прятать её высоко над землёй.

На следующий день я приступил к изысканиям. Наш подвал требует тщательного изучения. Ещё по мальчишеским нашествиям в него помню высокие кирпичные своды, клетушки для дров с намалёванными надписями номеров квартир и всякий интересный хлам, хранившийся в этих клетушках. Уже в то время дров никаких не было, а сейчас не должно быть и клетушек. Вроде бы их ломали по требованию пожарных.

Дровяной период в Доме – это переход от капитализма к развитому социализму. Когда вышла из строя отопительная система, построенная последним дореволюционным владельцем Дома, то ремонтировать её не стали, а запустили имеющиеся печи. Потом, лет через тридцать, провели центральное отопление и в целях экономии затрат труда провели все трубы по местам прокладки предшествовавшей системы. Хотя старая система и имела местами довольно странную конфигурацию. Зато метровые стены долбить не понадобилось.

Пора задействовать Ахмеда. Вешаю на плечо сумку с некоторыми причиндалами искателя кладов и выхожу на улицу. Да вот и он. Расковыривает палкой от метлы щели забитого листьями дождевого люка.

– Здравствуй, Ахмед.

– Здравствуй, милок, как мама, бабушка?

– Спасибо, всё в порядке. Ахмед, как бы нам с тобой посмотреть подвал?

– Как посмотреть? Очень просто! Отпереть, зайти и смотри, сколько хочешь. Пошли.

И в самом деле – всё оказалось очень просто. Завернули во двор, спустились на несколько ступенек. Ахмед отпёр сильно подгнившую снизу, скрипучую дверь, повернул выключатель и шагнул вперёд. Я за ним. И действительно – клетушек для дров уже нет. Ряд тусклых лампочек под потолком, который я при своём среднем росте с трудом достаю рукой. Не фонтан, конечно, освещение, но пойдёт. Для рассматривания мелочей есть фонарик. Хороший подвал в секционном фундаменте. Сухой, несмотря на идущие по нему трубы отопления и воды. Пол чисто выметен Ахмедом. Почти идеальное помещение под склад чего-нибудь. В ЖЭКе как раз это и сообразили. В ближайших к двери секциях мешки, ящики, доски, какие-то железки, но завалов, мешающих осмотру, нет.

– Что будем искать? – спрашивает Ахмед.

– Сам не знаю, Ахмед. Что-нибудь странное, не характерное для простого подвала. Впадины, выступы, щели, нарушение кладки стен. В общем, что-то выделяющееся хоть чуть-чуть.

Сначала обходим подвал из конца в конец. В одном конце стена, а в другом – обложенный кирпичом отопительный котёл с двумя топками и литой табличкой производителя на немецком языке. Справа от него – выложенный с трёх сторон и по полу толстыми стальными листами, похожий на совок бункер для угля. Сбоку под потолком – наглухо забитое загрузочное окошко. Слева над котлом – начисто сгнившая вентиляционная труба. Ничего примечательного.

– Ахмед, двигаемся обратно. Ты по той стене, а я по этой. Осматривать всё от пола до потолка.

Встретились в тупике часа через полтора. Пусто.

– Пойдём обратно. Кроме котельной, осматривать больше нечего.

Вернулись к котлу. Рядом в потолок уходят трубы центрального отопления. Вокруг них разлом. Видно, выдирали старые трубы. Осматриваю котёл снаружи, заглядываю в топки – и самому становится смешно. В подвале нет и намёка на что-то нужное. Напоследок потоптался в совке угольного бункера. Попинал железо – звук глухой, как и должен быть.