Ладно – вернулись в любимый пиратский мир. Народ вокруг камня всё ещё плавает на шлюпке и что-то горячо обсуждает. Подбираемся на яхте к ним. Говорю Сэру Виктору и Грегори:

– Вы знаете, а мне кажется, что это не очень хорошая затея – крутиться вокруг неведомого явления со взрывчатыми веществами. А если сдвинется не только этот столб? Лучше просто засыпать проливчик камнями. Их на острове полным-полно. Да и сделать это проще с той стороны. Мы с сэром Виктором можем это организовать. Так что поплыли-ка домой. Нам ещё с Хаксли как-то разобраться надо.

На том и порешили.

После легкого корабельного завтрака Грегори оставил «Морской ветер» на попечение боцманов. Погрузились в яхту и покинули убежище нашего корабля на Альберта. Как обычно, с утра в «Раке» немноголюдно. Хотя какое там «с утра», когда полдень подбирается. Грегори поцеловал жену в щёчку, и она принесла нам утреннее вино. Не спеша цедим его и делимся с подсевшим к нам Люком описанием последних событий.

– А может, трахнуть нам чего-нибудь покрепче в честь избавления? – поступает очень конструктивное и своевременное предложение от сэра Виктора.

Возражений среди публики не слышно.

– Сейчас принесу, – и Люк заковылял в свои закрома.

– Вот, – вернувшись, выставляет он на стол большую и пузатую бутылку, – настоящий французский бенедиктин. Замечательная вещь!

– Ну, и разливай, раз замечательная. Как его пить-то надо? – полюбопытствовал Грегори.

– Понемножку, и фруктами заедать, – ответил знаток этого дела сэр Виктор.

– Анабель, Анабель, тащи фрукты!

Сидим и цедим сквозь зубы по капельке янтарный ликер. А если еще куснуть при этом ананасика, то вообще – почти мечта получается! Никакого сравнения с вином Колина, конечно, но тем не менее…

– Что с Хаксли-то будем делать? Может, просто придавить его где-нибудь в уголке – и дело с концом? – больше сам себя, чем нас, спрашивает Грегори.

– А мне бы хотелось довести его до петли и посмотреть, как он там будет дергаться, – высказал пожелание Люк.

– У вас очень уж добросердечные и благородные пожелания. Про свои я не говорю, чтобы меня не приняли за садиста какого-нибудь, – и сэр Виктор тяжело вздохнул.

– У труса всегда есть уязвимое место – это его страх, а Хаксли трус. Надо его хорошенько пугнуть для начала, чтобы помучался, а потом видно будет, – предложил я.

– А чем именно пугать? У нас много чего на него найдется, – поинтересовался Грегори. – Как бы выбрать пострашнее?

– Пострашнее – это когда мучения обещают быть долгими с ужасным концом. Например, долгое разбирательство в английской бюрократической системе с явной петлей в конце. Например, использование судов и служащих королевского флота для морского грабежа вместо охраны от него.

– Это, конечно, было бы здорово, но не потонут ли какие-либо доказательства в той же бюрократической системе?

– Доказательство вины Хаксли где-то и кому-то и нагнетание страха на него самого – разные вещи. Вина там, в Лондоне, а страх-то здесь. Для начала нужно сходить в местную церковь и заказать заупокойную мессу по морякам фрегатов «Быстрый» и «Стремительный». Это должен сделать сэр Виктор и на какое-то время исчезнуть, чтобы некому было задать вопросы. Обратятся ко мне? А я могу что-то знать или ничего не знать. Ляпнуть что-то могу, да какой с меня спрос!

За столом воцарилось заинтересованное молчание оценки перспектив. Первым очнулся сам сэр Виктор. Встал, схватил меня за руку и долго с чувством тряс ее.

– Нет слов, Серж! Склоняю голову и снимаю шляпу. Это же надо такое удумать! А я вот себя, грешным делом, садистом посчитал! Далеко мне еще, ой, как далеко до тебя! Какая же у тебя светлая голова!