Я не знаю почему, но то ли сильным был стресс накануне, то ли еще сильнее наркотики в бокале вина, которые мне дала эта мразь, но я осталась жива – и это главное.

Мне всегда казалось, что после подобного женщина ломается, ощущает крах, боится всех и вся. Но нет. Ничего подобного я не чувствовала. Все, чего мне хотелось – это, чтобы перестало все болеть и домой, к маме.

Мне просто не хотелось осознавать и варить все это в себе. Я пыталась думать на отвлеченные темы, затирая в памяти этот эпизод, вспоминала детство, подарки под елкой и подружку Ксюшу из детского сада. Думала о работе, о друзьях, о своей мечте полетать на воздушном шаре.

А еще, я впервые поняла, что хочу семью и ребенка. Хочу по-настоящему, от всей души. Конечно, я думала об этом и раньше, но не хотела. У меня на то была масса причин: нехватка времени, ответственность не только за себя, но и еще за кого-то. Теперь же я осознала, что все это – именно то, чего мне до боли не хватает.

Мне нужно любить и чувствовать, что меня тоже любят. Спешить домой, собираться всей семьей за столом к ужину, просыпаться и видеть счастливую родную улыбку, заботливый взгляд.

И тут в памяти всплыла еще одна картина: карие глаза, испуг и тревога во взгляде и теплые руки гладят по щеке. А потом боль в скуле и слова "Дыши, не отключайся".

Я, конечно же, осознавала, что логическая цепочка моих мыслей оборвалась, и эта картина не имеет ничего общего с моими предыдущими рассуждениями и о семье, но почему-то память подкинула именно это воспоминание, внутри все заполнилось огромной благодарностью, а еще я захотела, чтобы у моего ребенка были такие же глаза. Теплые карие.

Я не знаю, сколько времени я провела в своих мыслях. На улице уже было темно. Наверное, я проспала весь день.

Дверь палаты тихонько открылась и вошла медсестра.

– Вам нужно принять лекарства.

Я попыталась приподняться, чтобы сесть, но снова ощутила боль. Медсестра встревоженно кинулась ко мне:

– Не вставайте, вам нельзя!

– Почему?

Неужели все совсем плохо? Я взволновалась.

– Я смогу родить?

Медсестра удивилась. Она не отвела взгляда, чего я боялась. А это уже хорошо.

– У вас сотрясение головного мозга. Все в деталях вам расскажет врач завтра утром. А сейчас выпейте таблетки и мне нужно сделать вам укол с обезболивающим.

Сотрясение? После этого всего я в больнице с сотрясением? Но живот тоже болит и там болит… Но откуда сотрясение? Память снова предательски заработала. Да, точно, он меня бил по лицу и голове. Но и это не вызвало никаких эмоций. Просто факт из биографии. Странно я реагирую, отрешенно.

С трудом я перевернулась на бок, подпуская медсестру со шприцом. Любое движение отдавалось болью в каждом волокне мышц, в каждой клеточке тела.

Я не видела, как она вышла. Осталась лежать на боку, стараясь меньше шевелиться.

Утром я проснулась от того, что кто-то вошел в палату. Я аккуратно перевернулась на спину, чтобы увидеть утреннего гостя. Это был мужчина лет сорока в черном костюме. Он поздоровался, взял стул и присел рядом.

– Меня зовут Вильгельм Майер. Мне поручили вести ваше дело.

– Здравствуйте. – все, что смогла произнести я, потому что началось. Не удастся мне не думать и не вспоминать. Сейчас мою душу вывернут на изнанку, начнут рыться в деталях и заставят пережить все сначала.

– Ваше имя я уточнять не буду. Мы нашли ваши документы в номере гостиницы. Но, тем не менее, у меня есть ряд вопросов, на которые мне необходимо получить ответы.

– Да, конечно. Задавайте.

– Вы знаете этого человека? – он достал из кожаной сумки распечатанное черно-белое фото, на котором я шла по лестнице в отеле, а за мной следовал Юрий.