– Приходи, даня15, покушай петушиных потрошков! Давно ведь не ела ты земной пищи. Специально для тебя любимого петушка зарезала. Приходи, заодно поможешь мне в важном деле. Не справлюсь я без тебя.

Добавила ещё волшебной травки сикто в очаг. Почувствовала присутствие прабабкиного духа.

– Я рада тебе, даня! Ты не бросаешь меня, всегда помогаешь. Угощайся вот. А я пока своих помощников позову.

Гобо налила кровь в две мисочки, поставила рядом с очагом.

– Чокчи, Бохула, летите ко мне! Тут вас вкусное угощение ждёт! Пообедаем и к делу приступим.

Сама Гобо искать потерянную душу не летала – боязно оставлять своё тело без души и вообще без присмотра. Это у самана две души, ему хорошо: одну по делам посылает, другая с телом постоянно. Отправила на поиски сбежавшей души Бахула и Чокчи под руководством прабабкиного духа, которому на дорожку араки плеснула. А сама стала ждать у очага, периодически посыпая в огонь волшебную травку.

Лишь на рассвете, когда тайгу разбудил птичий гомон, брякнула крышка банки. Гобо стряхнула с себя сумрак полусна-полуяви, проворно прижала крышку, схватила посудину – принесли-таки блудную душу помощнички! Приоткрыла крышечку на щёлочку, всосала в себя детскую душу изо всех сил, зажала дитю нос, раскрыла рот, прижалась губами плотно и вдула душу на место!

– Живи и радуйся!

Зашевелился мальчонка, глаза раскрыл, огляделся. Гобо ему воды пополам с аракой дала попить. Промычал что-то, повернулся на бок, ручку под щёчку – и заснул.

Гобо на радостях и сама хлебнула, остатки в огонь вылила – всем духам на веселье. Петуха в угли закопала вместе с перьями – всё духам-помощникам и всем, кто помощь оказывал!

А ведь сама себе не верила, что получится…

Гобо смотрела на спящего мальчика, и давно потухшее тепло стало подниматься в груди. Она вдруг заметила, что улыбается.

– Обрадовалась, старая? – обругала сама себя. – А приедут чужаки, да вдруг кидани16 лютые, спросят, что за принц у тебя в лачуге? Мигом голову отделят, и разбираться не станут. За твою-то жизнь глиняного горшка никто не даст, а ребёнка погубишь, дура старая!

Она осторожно, чтобы не разбудить, сняла с мальчика всю одежду, залюбовалась роскошным шёлковым халатиком с золотым шитьём. Но некогда. Завернула вещи в старую рогожу, отнесла в курятник, засунула под гнездо, гнилой соломой с навозом забросала.

Отыскала Гобо в своих запасах кусок полотна из простой крапивной ткани. Рассмотрела на свет кривые поперечные нити – по дуге все уложены. Вспомнилось: муж на войну ушёл, тосковала, ткала для него, всё мечтала: вернётся победитель, сошьёт ему красивый халат, ворот родовыми узорами вышьет… А как мучилась с кривым ровнялом17, ведь так просила мужа: «Сделай новое!». Некогда ему было. Да и то, сложная это работа: столько тонких драночек меж двух палок закрепить на равном расстоянии. Да и древесину нужно подобрать не какую попало, да высушить, да наколоть, да обточить, да отшлифовать до блеска, чтобы нити не цепляло. Всё обещал, обещал… и ушёл. Так и пролежало полотно, думала, себе новый халат пошить, придётся в старом ещё походить. Если и вправду князь расплатится хорошо за мальчишку, тогда можно и покупной ткани купить, может, даже шёлковой.

Приготовила нитки, иглу, ножницы, разложила полотно. Подумалось, что надо бы с готового халата выкройку скопировать. «Да что ж я, троих детей вырастила, мальчишке халат не сошью?» Нарисовала угольком на глазок выкройку так, чтобы поменьше шитья было, вырезала и принялась шить, усевшись на порог, где посветлее.