Был у Верки дом.

Ну как дом…. Белая, на две комнаты, белёная хатка из самана, крытая камышом, с деревянным крылечком и чуть подслеповатыми окошками, правда, подоконники были широкие.

На них Верка цветы выращивала, очень уж она была неравнодушна и к колеусам сортовым, с листьями узорчатыми, разноцветными, и к фикусу Бенджамина, с его пёстро окрашенной листвой, и к полосатому хлорофитуму, что выпускал стрелки с детками, так же полосатыми, и они каскадом опускались вокруг горшка….

А хотелось Верке дом большой, с просторными высокими комнатами, с огромными светлыми окнами, с удобствами комфортными, с чердаком светлым, на котором кресло-качалка будет стоять….

А главное, главное! – Чтоб веранда была большая, на которой цветы можно держать зимой, и любоваться зеленью даже в самые морозные дни.

Ну а летом в сад растения выносить. А в саду на гамаке лежать, в тени деревьев, и запахом травы скошенной, да цветов распускающихся, наслаждаться…

Но ни гамака, ни сада, ни даже чердака, не говоря уже о веранде, у Верки не было.

Был только маленький домик, доставшийся от дедушки с бабушкой.

И ещё большой серый кот Тимофей, который любил вечерами забираться Верке на колени и подставлять лобастую голову под Веркину ладонь, и мурлыкать, навевая мечты.

Мечты о доме, саде, путешествиях, красивой посуде и нарядных платьях.

Но кувшины, в которых Верка хранила свои сбережения, были давно пусты, а новые денежные поступления были так скудны и нестабильны, что едва-едва хватало на корм коту и удобрения для цветов.

«Хоть бы одна монетка завалялась, – жаловалась Верка коту Тимофею, заглядывая в кувшин. – Хоть самая маленькая!»

Но ни маленькой, ни, тем более большой монетки, ни в одном кувшине не было. Как только Верка эти кувшины не трясла, а ничего оттуда не вываливалось.

Нет, вы не подумайте, что Верка целыми днями только мечтала!

Она и на работу иногда ходила! Правда, там, где много платили, Верке не нравилось. Чувствовала она себя там роботом механическим, и солнышко, что в груди у неё сияло, сразу куда-то исчезало.

А вот такую работу, чтобы солнышко могло светить во всю силу, Верке найти не удавалось.

Поэтому работала она там, где свет её нужен был совсем немного. Конечно, и за этот свет её любили, но платили мало. Да Верка и не планировала там долго задерживаться.

Не планировала, да который год всё ходила туда, и ходила.

А что, спрашивается, ходила? А потому что ну не получалось найти такую работу, чтобы и свет её солнышка был востребован, и люди бы шли к ней погреться в лучах солнышка этого, да и деньги бы за это Верке давали.

Уж как только Верка не старалась, а что-то не складывалось у неё….

И вот в одно прекрасное утро Тимофей притащил из сада странного вида свёрток, покрытый землёй, пахнущий сыростью.

Развязала Верка ветхую тряпицу, а под ней рогожка, верёвочкой перевязанная.

Верка и верёвочку развязала. И рогожку раскрыла, и увидела шкатулку деревянную, от времени потемневшую.

А в шкатулке лежала лупа с ручкой из серебра, да лист плотный, в трубочку свёрнутый.

«Ну-ка ну-ка, посмотрим, что там! – обрадовалась Верка. – Может, карта места, где клад закрыт?»

Это и впрямь оказалась карта. Только очень старая, и чернила на ней местами стёрлись, так что и не понятно было даже, что на ней нарисовано.

«И это всё? – расстроилась Верка. – Я то думала, сейчас лопату возьму и сундук денег выкопаю, а тут вообще не понятно ничего.»

И Верка заглянула в шкатулку. Ну конечно же, как она сразу не заметила! Там лежал лист бумаги. Конечно же, там всё сейчас и будет написано, в какую сторону пойти, сколько шагов от дуба или от сосны отсчитать….