P.P.S. На сем поветрие на волейбол почило в бозе и изредка возобновлялось в форме игры в "картошку" или просто игры в круг. Так же периодически мы резались в него на уроках физры. Но все равно футбол я люблю больше.
ГЛАВА ВТОРАЯ В ПЕРЕМЕЖКУ С ПЕРВОЙ ГЛАВОЙ И ТРЕТЬЕЙ ТОЖЕ
"Здраствуй, папа, это я"
Странно, прожив много лет бок об бок, я так и не знаю своего отца. То ли время, в которое он жил, наложило этот странный отпечаток, то ли сам характер выразился здесь. Не знаю. Его биографию, да и ту не полную, обрывочную, покрытую флёром таинственности, я имею из вторых-третьих рук. Источники знаний моих могут быть не точны, так что я не претендую, даже здесь, на полную достоверность. Хотя сам он достоин уважения и преклонения, как все поколение, что прошло горнило войны. Впрочем, если вы хотите увидеть моего отца, то это вы можете сделать, открыв книгу о параде Победы, который у нас был единственный: летом сорок пятого. Там, найдя коробку Карельского фронта, отсчитайте три шеренги и правофланговый, и есть мой отец. Зная его походку, с характерным выносом ноги и некоторой косолапостью, даже в каске, напяленной на самые глаза, я, первый раз увидев этот снимок, сразу сказал, что это он. И единственно, о чем рассказывал отец охотно, так это об этом Параде, иные же его рассказы о войне носили всегда какой-нибудь курьезный характер, чтоб отвязаться от меня. А жаль.
Мне зададут вопрос, почему я ни слова не пишу о маме? Не знаю. Мама в нашей семье была мотором, двигателем, а отец – душой. Странно, может быть я и не прав, но душа все-таки важнее движка. Хотя отец всю жизнь как-то сдерживал свои эмоции, но это скорее из-за детства, прошедшее в детском доме, при живой матери. Но, несмотря на это, смею утверждать, что наша мелюзга и шпана нашего рода ходит за своим дедом хвостиком.
Мама моя была холодновата, практична, но она чувствовала, что не дотягивает до отца чем-то, а именно добротой, зачастую грызла его по черному, придумывая прочего всякие небылицы, так как я подозреваю, что она знала о нем не многим больше, чем я. За сиё она несколько раз получала от него по первое число, ходив в синяках, пока отец не пообещал мне, что больше не тронет её пальцем и сдержал свое слово: не ударив больше ни разу мать до самой её смерти. Так что вы можете понять, что мой отец отнюдь не ангел. А махать кулаками он мог нехило. Имея больше ста восьмидесяти сантиметров рост, при восьмидесяти килограммах веса, он был подвижен, быстр, силен и ловок, до самой старости. Он и сейчас косит сено, помогая моей младшей сестре в это страдное время. Следует добавить, что мой отец был агрессивен и вспыльчив, унаследовав от своих предков кавказские, наряду с меланхоличной азиатской бурятской, крови, не считая кровей русских каторжан. Если отец пошёл по линии своих предков с Кавказа, имея высокий рост, курчавую шевелюру, броский внешний вид, то его братец был больше азиат и едва перерос пояс своего младшего брата, а черты имел азиатские, разбавленные русской кровью. Но следует вернуться к агрессивности и вспыльчивости отца. Этот случай мне рассказал мой брат, тогда шестнадцатилетний олух. Они ехали на мотоцикле, а навстречу им двигалась шумная компания подгулявших на свадьбе граждан. Одна из подвыпивших бабёнок перед самым колесом мотоцикла резко вывернула на дорогу, потащив за себя цепочку из мужиков и баб. Отец был за рулем. Скорость мотоцикла была прилична, так что он едва успел, резко затормозив, вывернуть руль, из-за чего едва не перевернулся в кювете. Смею заверить, если бы в этой толпе не был хорошо знакомый отцу, то эта нехилая кучка граждан, костяк которой составляли мужики, только что пришедшие из армии, то отец соштабелевал бы их тут же без лишних слов. Правда, пока брат и знакомый отца, уговаривали его, он несколько поостыл, только выматерил перепуганных баб и мужиков. В то, что в жизни отец слаживал в кучку люде, как дровишки, делал и не раз, я имею сведенья из рук, отнюдь не из отцовских.