– Это опасно для него? Виктор Викторович? – Варвара снова посмотрела на спящего Марка, ее мальчика с золотыми волосами, которые он теперь обстриг. Но ничего, отрастут.

– Его состояние либо улучшится, либо останется таким же. Вы должны понимать, что в таких вещах гарантий никто не дает. Но хуже ему не будет, за это я перед вами ручаюсь, – доктор с участием посмотрел на Варю. – Если вы решитесь, сейчас самое время. Пока он здесь и пока он настолько морально истощен, что находится без сознания.

Варя молчала. В глубине души она уже приняла решение. Бедный ее мальчик. Эти приступы боли, отрыв от школы, его мучительное одиночество, несмотря на ее присутствие в его жизни… Она уже не могла смотреть, как силы с каждым днем оставляют его. Просто не могла смотреть.

Пой свои колыбельные, доктор.

Эта колыбельная – все, что Митя помнил о маме. Внешность уже почти стерлась из памяти, остался только тихий и нежный голос…

Это был не тот голос, который Митя слышал прошлой ночью. Голос был не мамин. Тот был чужой, холодный. С тех пор, как ему исполнилось шесть, с тех пор как исчезла мама, голос возвращался почти каждую ночь. Мальчик завернулся покрепче в одеяло, стараясь не пустить в голову вчерашние воспоминания.

– Котя, котя, черный кот, – повторял Митя, и от этих слов ему становилось гораздо уютнее, будто кто-то родной прикоснулся к его плечу.

В комнате было тепло и хорошо. Ночь приближалась. Звезды здесь были яркие-яркие, словно нависали над самой землей. Митя, как всегда, разглядывал их через отворенные ставни и думал. Думал о том, куда прячется ночью Солнце, как звезды держатся на небесах и почему иногда падают. Обо всех этих важных вещах он мог говорить только с мамой и иногда с тетей.

Котя, котя, черный кот.

Митя завернулся в одеяло и улыбнулся уголками губ. После того, как он вспомнил эту песенку, у него появилось что-то из прошлого. Из того времени, когда он жил с мамой и бабушкой, из светлого времени. Почти никого не осталось – ни мамы, ни бабушки, только тетя.

– Уйди, тварь! Сгинь, нечистая! – в горнице вдруг завопили, раздался звук разбитого стекла. Митя в три шага преодолел свою маленькую комнатушку и выскочил за дверь.

– Тетя, что? – осторожно спросил он, выйдя из комнаты, и сразу же сам все понял. Чугун валялся на полу, и только хвост огромного черного кота мелькнул в разбитом оконном проеме. Тетя Васса стояла возле раскрытого окна.

– Кто ставни не закрыл? Ведь говорила же! Каждый раз говорю! Почему не спишь? В комнату! – тетя сорвалась на визг, Митя поспешил обратно.

Обхватив колени руками и сидя на своей кроватке, он думал, почему тетя так боится кошек. Подумаешь, кот. Митя опять улыбнулся. Ему даже понравилось такое совпадение. Только всплыла в памяти песенка – и кот пожаловал. А вот мама бы кота ни за что на свете не выгнала! Может, налила бы ему плошку молочка и разрешила переночевать на печке. А может, так и было на самом деле, просто он забыл.

Митя сидел так довольно долго, пока за дверью не раздались тихие шаги. Дверь в комнату скрипнула. Тетя заглянула внутрь.

– Митенька… Митя, не спишь? – тетя Васса зашла в комнату.

– Нет, тетя, – прошептал Митя.

– Митенька, ты прости меня, что накричала. Это, наверное, я сама ставни забыла закрыть.