Рано утром Джон собрал свою котомку, спрятал в пояс все свое наследство – пятьдесят талеров да несколько серебряных монет – и отправился искать по белу свету счастья. Но сначала он зашел на кладбище и, прочитав на отцовской могиле «Отче наш», произнес:

– Прощай, дорогой отец; я буду вести праведную жизнь, а ты молись за меня, что бы все у меня было хорошо!

Он шел по полям, цветы благоухали свежестью и сияли красотой, пригревшись на солнышке. Они качали головками на ветру, словно приговаривая:

– Добро пожаловать на эти зеленые поля, посмотри, как здесь красиво!

Тут Джон обернулся, чтобы последний раз взглянуть на церковь, где его крестили, когда он родился, и куда каждое воскресенье он ходил с отцом петь псалмы. Высоко в прорези башни он увидел церковного эльфа, который стоял там в своей красной остроконечной шапочке и руками прикрывал глаза от солнца. Джон кивнул ему на прощанье, а маленький эльф помахал ему своей шапочкой, прижав руку к сердцу. Он без конца посылал Джону воздушные поцелуи, желая ему счастливого пути и удачи в жизни.

Джон думал о тех прекрасных вещах, которые предстоит ему увидеть в огромном и удивительном мире, и уходил все дальше и дальше. Еще ни разу не забирался он так далеко от дома. Ничего не знал он ни о городах, через которые проходил, ни о людях, которых встречал, – он был вдали от дома среди чужих людей. В первую ночь пришлось ему заночевать в поле в стогу сена – другого ночлега он не нашел. И все же ему было очень уютно – сам король не пожелал бы лучшего. Широкое поле с рекой, стогом сена и голубым небом вместо крыши – что может быть лучше подобной опочивальни? Зеленая трава с крохотными красными и белыми цветами была его ковром, кусты бузины и изгородь из шиповника напоминали букеты цветов на туалетном столике, а ванной для него служила река с прозрачной и прохладной водою, где камыши кивали ему головками, желая доброго утра и спокойной ночи. Луна, сиявшая высоко под небесным потолком, напоминала большой красивый ночник, от которого не загорятся занавески. Джон мог спать совершенно спокойно; он спал как убитый и проснулся, когда солнце уже встало, а вокруг него летали пташки и пели:

– С добрым утром, с добрым утром! Как? Ты еще не встал?

Церковные колокола созывали на службу прихожан – было воскресенье. Люди шли послушать проповедь, и Джон отправился вместе с ними: он пел псалмы и слушал Слово Божье. И ему показалось, будто побывал он в своей родной церкви, где был крещен и пел псалмы вместе со своим отцом. На церковном кладбище оказалось много могил, заросших высокой травой. Джон вспомнил о могиле своего отца. Быть может, и она скоро станет похожей на эти могилы, ведь за ней теперь некому ухаживать. И он тут же взялся за дело: прополол траву, поправил упавшие деревянные кресты и положил на место венки, которые разметал ветер. При этом он подумал:

– Быть может, кто-нибудь сделает то же самое и на могиле моего отца, пока меня нет.

У церковной ограды, опираясь на посох, стоял старый нищий. Джон отдал ему все мелкие серебряные монеты и вновь отправился в путь, довольный и умиротворенный. К вечеру разразилась ужасная гроза. Джон поспешил найти какое-нибудь укрытие, но прежде, чем он добрался до одинокой церквушки, стоявшей на вершине холма, наступила ночь. К счастью, дверь была приоткрыта, и он пробрался внутрь, намереваясь переждать грозу и уйти.

– Присяду-ка я в уголочке, – сказал он. – Я сильно устал, и отдых мне не повредит.

Он сел, сложил на груди руки, прочитал вечернюю молитву и сразу же уснул, а снаружи по-прежнему грохотал гром и сверкали молнии. Когда он проснулся, была уже полночь: гроза закончилась, и в окна ярко светила луна. В центре зала стоял открытый гроб с покойником, которого не успели еще похоронить. Джон не испугался, ибо совесть его была чиста, и, кроме того, он знал, что мертвые никому не причиняют вреда – зло творят живые. Рядом с покойником, оставленным в церкви до похорон, Джон увидел двух злодеев, которые собирались надругаться над умершим. Они не хотели, чтобы он мирно лежал в гробу, и задумали выкинуть его на церковный двор!