– Надо было пойти учиться на психотерапевта, – сказала себе я, – а то такой дар пропадает. Надоело впустую тратить душевные силы на переваривание чужих монологов.

– Ты хотела бы видеть людей такими, какие они есть? – вдруг вмешался в мои мысли чей-то голос.

– Я и так их вижу насквозь.

– Как хочешь. Я просто хотел тебе предложить видеть хороших людей красавцами, а плохих уродами.

– Ух ты! Конечно, хочу!

– Но тогда и тебя люди будут видеть такой, какая ты есть.

Я была уверена в своих внутренних качествах и согласилась. Не каждому дается такой шанс. Единственное, о чем попросил меня голос – занавешать зеркало до двенадцати ночи.

Я вышла в коридор. Почему-то мне казалось, что я сегодня прекрасна, как никогда. Навстречу мне шагала Наташа. Это была та самая девчонка, которая обо всём нехорошем, что творилось во всех комнатах, докладывала коменде. У Наташи было красное лицо, красные руки, красные глаза и даже красные волосы, хотя от природы она брюнетка.

– Наталья, ты сегодня красна неимоверно, – сказала я, но та почему-то промолчала, хотя я была уверена, что она как-нибудь огрызнется.

Я включила кран и стала умываться. В бытовку зарулила коменда. Ха-ха. У ней была собачья пасть и собачий хвост. «Правильно, лаять меньше надо», – подумала я.

– Вечно пооткрывают краны, а закрывать забывают, – гавкающим голосом сказала она и завинтила передо мной ручку.

– Я только закончила умываться, – с негодованием оправдалась я.

По лестнице спустилась Оля, которая имеет знакомства везде и очень этим гордится. Она была небывалых габаритов. На ней красовалась летняя майка, благодаря которой чудовищная волосатость её рук нагло лезла в глаза.

Сначала было весело ходить по общежитью: не каждый день увидишь своих знакомых с телами крыс, ушами кроликов, ужимками обезьян. Что самое приятное, мое модернизированное сознание в гротескных образах видело те изъяны, о которых догадывалось мое обычное сознание. Можно было даже поаплодировать за такую точность.

Находиться в толпе уродов наскучило. Заперлась в комнате. Включила телевизор. Шла «Моя прекрасная няня». Нянька держала на подносе свой длиннющий язык, Жанна ходила почему-то без головы (впрочем, ей эти дурацкие прически и не шли), у дворецкого из кожи росли иглы, господин Шаталин не имел формы вообще и был какой-то пластилиновый. «Дурдом», – сказала я и выключила телевизор.

На столе стояли мертвые Души. Прямо с обложки скорчил чудовищную гримасу Николай Васильевич. «Так и знала, что он был психом», – ничуть не удивилась я.

Вечерело. Сегодня, второго июля, Владивосток отмечал свое стасорокапятилетие. На площади должен был выступать «Мумий тролль». Не могу сказать, что обожаю эту группу, но на самого известного земляка сходить стоит, да еще и бесплатно. Вообще-то я никогда не ходила на концерты. Для меня заплатить даже двести рублей, что бы всего лишь увидеть физиономию, которая и так примелькалась на экране, в живую, было круглейшей глупостью.

Я не стала краситься. Но не только из-за зеркала. Для кого? Мне все равно парень пока не нужен, а был бы нужен, в любом случае не стала бы искать его среди пьяной толпы.

Моросило. Я раскрыла свой большой черный зонт и старалась смотреть себе под ноги, чтобы не поскользнуться и не видеть людей. Но время от времени приходилось поднимать глаза. Рядом пробегали чудовища с покореженными улыбками лицами. Нет, не подумайте, это не были блаженные улыбки счастья, это были расплывающиеся по всему лицу улыбки пьяного угара и бесовского веселья.

Я подошла к площади. Толпы, тысячи чудовищ окружали меня. Они все что-то орали, толкались, истерично смеялись… Вакханалия (мерзкое слово, не знаю, что оно значит, но почему-то пришло в голову). Шабаш! Вокруг были не люди – черти: голые, покрытые шерстью существа с рогами, пяточками, копытами и хвостами. Возле Дальрыбвтуза можно было слышать господина Лагутенко и видеть его по телевизору, на который постоянно наезжали зонтики. «Ты свой последний танец танцевал уже без рук», – отвратительным голосом орал неприятный товарищ на экране, имевший вид зомби. Толпа чертей, стоящая возле меня, громко и бессвязно рычала.