– Курить будете?

Федор Иванович курил пятьдесят лет при жизни. Бросил, когда стукнуло восемьдесят пять и сигареты стали слишком дорогие.

– Буду! Отчего же не покурить. – Пенсионер достал сигарету с изображением зайца из толстой пачки. – Огонька у вас не найдется?

– Отчего же, пожалуйста. – Волосатая рука протянула горящую зажигалку в форме голой женщины.

Федор Иванович поджег сигарету и затянулся. Ой как хорошо это было. Чувств никаких, но осознание, что умер и врачи больше не испугают болезнями, действовало сильнее никотина.

– У нас тут все курят! Делать нечего, вот и курят.

Горбатый мужчина средних лет с большой вмятиной в черепе встретил Федора Ивановича на въезде в Крестовый хутор. Сейчас с важным видом экскурсовода он сопровождал пенсионера к выданному государством склепу.

– Меня, кстати, Вмятышем звать. При жизни кликали Федором.

– А меня…

– Знаю, знаю, вас Федором Ивановичем, и между нами хоть желания загадывай. Да только бабу уже не пожелать! – Вмятыш рассмеялся. – Нам еще позавчера сообщили, что вы приедете. Не скажу, что это вызвало особый интерес, пока у деда Мазая склеп не отобрали. Лишних мест нет, а вам положено.

Федор Иванович забеспокоился. Значит, чтобы ему хорошо сделать, надо сначала кому-то плохо. Неправильно это.

– А что же новый не построили?

– Да некому. Вернее, есть кому, но желания никто не имеет.

– А где же Мазай теперь?

– Да сожгли его… Вчера, после обеда. Но не по вашей, так сказать, заслуге, а по нашему прошению. Здесь же как. Если кто прибыл, то кто-то и убыть должен. Мест мало, царству платить за всех тяжело. Только вы не печальтесь, склеп вам достался лучше многих, и жечь вас никто не собирается.

Федор Иванович задумчиво шел за Вмятышем. Теперь стало по-настоящему страшно и тоскливо, как в день похорон. Что же это получается? Нет справедливости и здесь, на Крестовом хуторе? Или так кажется после долгой дороги и потому, что ночь? Был бы Барсик рядом, он бы объяснил. Но где же ты, Барсик? Федор Иванович затянулся и выдохнул облако дыма.

– Федор Иванович, пожалуйста, не курите. Нам с Волей дышать нечем. Вы-то мертвый, вам без разницы, а мы еще живые, – раздался писклявый голос Дружка где-то в районе уха.

Большую часть времени мертвые ходили без толку. Крестовый хутор располагался рядом с болотом. Воздух казался сырым и густым, как будто в нем жили маленькие комары, кусающие каждого, кто осмелился сделать вдох. Мертвым, правда, дышать было не нужно, поэтому они курили.

Сигареты привозил грузовичок, выкрашенный в белый цвет. Заезжая в центральные ржавые ворота, машина яростно бибикала. Реже приезжала почта, и почти никогда – родственники.

Среди мертвых ходили слухи, что Царь запретил свидания, и столь суровое правило связали с привозом мертвой оппозиции. Оппозицию давно сожгли, но правило осталось. Мертвым же выходить с территории Крестового хутора также запрещалось, ибо палата здравоохранения после длительных исследований ближайшего болота постановила опасность контакта с мертвыми более чем на один час. По странному стечению обстоятельств дорога до ближайшего населенного пункта занимала чуть больше 60 минут.

Так и жили: ни в гости сходить, ни к себе позвать, зато спокойно и стабильно. Чаще всего мертвые видели людей в случае привоза нового постояльца, сожжения старого, доставки сигарет, редких писем и еще более редких строительных материалов и газет.