Ну и как тут не вставать? Раз уже разбудила мать?! К тому же в животе пусто, урчит утробно, явно хочется пожрать.

Потянулся Павлуша, зевнул во все уши, да с печи слез.

– 

Одевайся! Да воды сходи принеси! – говорит ему мать и ведро подаёт.

– 

Ну, так умыться бы сначала, да позавтракать хорошенько! – говорит Павлуша.

– 

Так вот и сходи за водой! А то чем умываться то будешь? Ты поди не кошка, не языком же! – отвечает мать.

– 

Ну ладно! – сокрушённо вздыхает Павлуша.

Вот ушёл он на колодец за водицей, а мать к иконе Божьей матери припала и молится, говорит ей такие слова:

«Матерь Божья, прошу тебя, молю, уж научи ты моего сыночка уму-разуму! Дай ты ему работёнку какую, что-ли! Стара я уже стала, а вдруг помру, так сынок мой совсем без меня, родненький, пропадёт! Ух, боюсь я за него! Сердце моё материнское всё в тоске, да в тревоге по нём! Уж я – мать, так и ты – Божья Матерь, научи сына моего уму-разуму! Прошу-молю тебя! Услышь рабу свою Евфросинию!

Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Аминь!»

И перекрестилась трижды двумя пальцами.

Встала старушка с колен, вздохнула тяжело, да за тесто для пирогов принялась, опара к тому времени знатно поднялась.

Вернулся Павлуша с колодца, принёс полведра воды, мать на него посмотрела и спрашивает:

– 

Где же это ты, Павлуша, так долго ходил? И отчего ведро то не наполнил как следует?

– 

Так я чего? – говорит Павел важно, грудь вперёд колесом выкатив, – Я так сообразил, чего это я буду воду сюда нести, здесь значит умоюсь, всю воду поистрачу, и что же мне опять за водой на колодец идти? И я тут хитро смекнул: а умоюсь-ка я рядом с колодцем, там и воды вдоволь и тащить никуда не надо! А это я тебе пол ведра принёс, для самовару! – важно добавил он.

– 

Что же ты при людях то чужих что-ли мылся? – изумилась мать.

– 

А то что? – спросил Павлуша, – Да и не было там никого в этот час.

– 

Ну и Слава Богу! – вздохнула мать.

– 

Вот только девка одна с ведром к колодцу приходила, – добавил Павлуша, – Увидела, как я купаюсь, да смеяться стала, говорит: «Ты чё это, Павлуша, зря воду расплескал, ты полезай в колодец! Так и ты чистым станешь, и вода в колодце не убудет! » Ну вот поэтому я только полведра и принёс! – признался Павлуша.

– 

Экая противная девка! – сокрушённо сказала мать.

– 

Это да! – согласился Павлуша, – Сама тощая, а глаза огромные, да ещё идёт и косой своей дорогу подметает за собой, словно лиса хвостом! Я прям подивился даже, неужто такие девки бывают!

– 

Ладно! Ладно! – успокаивает его мать, – Ты, Павлуща, садись, отобедай!

– 

Как? Уже обед? – спохватился Павлуша.

– 

Да, коли ещё провозишься, так скоро ужинать придётся! – проговорила себе под нос его мать и громко добавила, – Обед! Обед, Павлуша!

– 

Ну, ладно! – согласился Павлуша, – Так и быть отобедаем давай с тобой что-ли!

Сели они за стол, а на столе том, были щи, да каша – пища русская наша, да хлеб из печи, да к чаю на сметане румяные калачи. Наелся Павлуша, вышел на крылечко, сидит на крыльце, да пузико своё поглаживает, греется на солнышке:

– 

Эх! Хорошо!

И проходила мимо дома его по ту пору Глаша – девка рыжая, да бестыжая.

– 

Что это ты, Павлуша, тут сидишь, словно кот, на солнышке греешься? – спрашивает его Глаша, – Мужики то с утра сено скосили, уже ворочают.

– 

Не моё это дело! – важно отвечает Павлуша, – Не моя забота!

– 

Как это?! – удивилась Глаша и даже рот раскрыла от удивления.

– 

Я простым мужикам не чета! – гордо отвечает Павлуша, – Потому как я артист!

– 

Артист? – переспросила Глаша.

– 

Да! – кивнул Павлуша, – Вот на балалайке играю, да песни пою!

– 

А ну тогда приходи вечером к нам! – говорит Глаша, – Вечером девчонки да парни у нас собираются, веселиться да танцевать будут. Ну и ты нас потеш