– Это, наверное, был Кай! – воскликнула Герда. – Я помню, он носил новые сапоги; сама слышала, как они скрипели, когда он приходил к бабушке!

– Да, они таки скрипели порядком, – продолжал ворон. – Но он смело подошёл к принцессе. Она сидела на жемчужине величиной с колесо прялки, а кругом стояли придворные дамы со своими служанками и служанками служанок и кавалеры с камердинерами, слугами камердинеров и прислужниками камердинерских слуг. И чем ближе к дверям стоял человек, тем важнее и надменнее он держался. На прислужника камердинерских слуг, который всегда носит туфли и теперь стоял у порога, нельзя было и взглянуть без трепета, такой он был важный!

– Вот страх-то! – воскликнула Герда. – А Кай всё-таки женился на принцессе?

– Не будь я вороном, я бы сам на ней женился, хоть я и помолвлен. Он стал беседовать с принцессой и говорил так же хорошо, как я, когда говорю по-вороньи, – так по крайней мере сказала мне моя невеста. Держался он вообще непринуждённо и мило и заявил, что пришёл не свататься, а только послушать умные речи принцессы. Ну так вот: её речи ему понравились, а он понравился ей.

– Да, да, это Кай! – сказала Герда. – Он ведь такой умный. Он знал все четыре действия арифметики да ещё дроби! Ах, проводи же меня во дворец!

– Легко сказать, – отозвался ворон, – да как это сделать? Постой, я поговорю с моей невестой; она что-нибудь придумает и посоветует нам. А ты полагаешь, что тебя вот так прямо и впустят во дворец? Как же, не очень-то впускают таких девочек!

– Меня впустят! – молвила Герда. – Когда Кай услышит, что я тут, он сейчас же прибежит за мною.

– Подожди меня здесь, у решётки, – сказал ворон, потом повертел головой и улетел.

Вернулся он уже поздно вечером и закаркал:

– Карр, карр! Моя невеста шлёт тебе тысячу поклонов и вот этот хлебец, она стащила его в кухне – там хлеба много, а ты, наверное, голодна… Ну, во дворец тебе не попасть: ты ведь босая – гвардия в серебре и лакеи в золоте ни за что тебя не пропустят. Но не плачь, ты всё-таки туда попадёшь. Невеста моя знает, как пройти в спальню принцессы с чёрного хода, и сумеет раздобыть ключ.

И вот они вошли в сад и зашагали по длинной аллее, где один за другим падали осенние листья; и, когда все огоньки в дворцовых окнах погасли тоже один за другим, ворон подвёл девочку к маленькой незаметной дверце.

О, как билось сердечко Герды от страха и нетерпения! Словно она собиралась сделать что-то дурное, а ведь ей только хотелось узнать, не здесь ли её Кай! Да, да, он, конечно, здесь! Она так живо представила себе его умные глаза и длинные волосы; она ясно видела, как он улыбался ей, когда они, бывало, сидели рядышком под кустами роз. Он, вероятно, обрадуется, когда увидит её, когда услышит, в какой длинный путь отправилась она ради него, когда узнает, как горевали о нём все в доме, когда он пропал! Ах, она была просто вне себя от страха и радости!

Но вот они и на площадке лестницы. На шкафу горела маленькая лампа, а на полу сидела ручная ворона и озиралась, вертя головой. Герда присела и поклонилась, как учила её бабушка.

– Мой жених рассказывал мне о вас столько хорошего, фрекен! – сказала ручная ворона. – И ваша vita[3], как это принято называть, также очень трогательна! Не угодно ли вам взять лампу, а я пойду вперёд. Мы пойдём прямо, тут мы никого не встретим.

– А мне кажется, за нами кто-то идёт, – проговорила Герда; и в ту же минуту мимо неё с лёгким шумом промчались какие-то тени: лошади с развевающимися гривами и стройными ногами, охотники, дамы и кавалеры верхами.

– Это сны! – сказала ручная ворона. – Они являются сюда, чтобы перенести мысли высоких особ на охоту. Тем лучше для нас – удобнее будет рассмотреть спящих. Надеюсь, однако, что, когда вы будете в чести, вы докажете, что сердце у вас благородное!