Она отвела меня в какую-то коморку, в которой был тюфячок, небольшой стол и бадья для умыванья. Девушка сказала, что ее зовут Милка, и ещё раз попросила не высовываться.

– Я буду приносить тебе еду и прослежу за тем, как будут развиваться события. Если что – помогу, у меня на этот счёт свой интерес имеется.

Я сидела в своей коморке уже почти неделю, вечером меня навещала Милка. Было бы скучно, но я умела придумывать себя разные занятия. Я придумывала сказки, разговаривала с Макошь, представляла, какую судьбу она бы могла мне сплести, думала, как там мои подруги и Микулишна, чем живет лес, как готовится к зиме зверье, прилетели ли уже гуси, и пролетели ли над лесом журавли, пела себе песни и ждала, ждала вестей.

Все это время Милка только приносила мне еду и грустно качала головой. Сегодня она пришла особенно опечаленной. Я не выдержала, схватила ее за руку, усадила на тюфяк и сказала – рассказывай, вижу, дело плохо. Если они пропадут, то тут всем несдобровать. Я казалась себе такой грозной, а на самом деле просто не знала, что делать. Но ведь хватит сидеть сложа руки.

– Лот, ты смешон, что ты, маленький захудалик, можешь сделать против Искусницы? Вот если принцы не выдержат, она и за тебя возьмется, когда голодной будет. Понимаешь, она искусница, искусница во всем и в любви тоже, она их залюбит.

Я тихо ахнула.

– Как залюбит?

– Да просто, в этом она особенно искусница. От ее ласк мужчины забывают все на свете, они продают душу, они ласкают ее до изнеможения, а ей все мало, мало, мало. Одного она бы уже залюбила насмерть, но их двое и они молодые, сильные. Она ведь и с двумя может, её на всё хватает. Она черпает свои силы из страсти. Господи, ты не представляешь, что они творят в её покоях! Ни один мужик по собственной воле не бросит ее. Сразу по прибытии на остров у парней начинается помутнение разума, они не принадлежат больше себе, они под её властью – полной и беспрекословной. Она забирает их силы во время любовных игр, её чары невероятны, и их трудно преодолеть. Мой брат не смог. Я не знаю, как ты не попал под них, другой бы парень сидел и рвался бы в её покои, а ты тут песни поешь. Может, она не наложила чары из-за того, что ты такой страшный?

Милка продолжала:

– Мы с братом пришли на берег, он сел в эту дурацкую лодку и больше не вернулся. Я ждала его на берегу месяц, и когда ещё один искатель счастья появился на берегу, я попросилась с ним. Так и попала на остров. Но мой брат пропал, а он был такой добрый, такой славный. Я не поверила, что он погиб. Девушки говорили, что в подвале у неё живут мужчины, с которыми она не доиграла, и она держит их на случай, если не будет совсем никого нового. Они сытые и чистые, но кроме неё и любовных игрищ уже ни о чём не могут думать. Я спустилась в подвал, думала, там найду брата, увидела этих…. умалишённых. Страшные, поизмывались надо мной, не знаю, как жива осталась. Я ненавижу её, но не знаю, как убежать.

Так, дело дрянь. Нашли себе невестушку. Думай, Лот, думай.

– Милка, а она когда-нибудь спит?

– Спит, но мало, да и как их выманить, они же только о ней думают. Сначала ревновали друг к другу, а теперь вместе, вдвоем с ней кувыркаются, а ей нравится. Довольная, сытая.

– Да еще если мы увезём их и не расколдуем, то они всех поубивают, лишь бы вернуться к ней.

– Попали. А как расколдовать-то можно?

– Знаю только, что до заката должна их поцеловать невинная дева, которой от них ничего не нужно, то бишь бескорыстно, а где тут такую возьмешь? Да ещё так срочно. Попали!

– Ладно, Милка, план такой. Ты сообщаешь, когда Искусница засыпает, постараешься выманить этих двух озабоченных, крадем лодку и отправляемся на тот берег, а там видно будет. Милка, действовать надо быстро, как я понимаю.