Дима между тем ответил.

«Нам надо поговорить».

«Приезжай».

«Я сейчас не могу».

«С бабой своей тусуешься?»

«Ни с кем я не тусуюсь. Выезжаю».

Чтобы как следует настроиться на встречу, Марья открыла чат со своими подругами.

>Анна: «Вот пидорасина»

>Василиса: «Ты знаешь, что за баба?»

>Алёнушка: «А я говорила, что после прошлого раза не надо было его прощать!»

>Люба: «Блииин, ты ж мне сказала, что ты что-то не то чувствуешь, а я ещё ответила, что тебе кажется»

>Ольга: «Да он охренел, на х… пошёл! И не смей его прощать»

Марья вдохновилась возмущением подруг, но решила не вступать в диалог, чтобы оставить как можно больше гнева любимому мужчине. Она так и подумала про него и усмехнулась собственным мыслям. Ведь самое жуткое в том, что он не перестал быть любимым. Когда такое происходит, ты не можешь разлюбить человека за секунду, потому и так больно. Ты злишься, страдаешь, ревёшь, блюёшь, напиваешься, но делаешь это потому, что любишь и не понимаешь, как с этой любовью можно так поступить. Когда ты всю свою жизнь копишь в себе эту любовь, взращиваешь, хранишь как сокровище, она становится такой прекрасной, чистой, нежной, сказочной, волшебной. А потом находишь своего Диму и делишься с ним своим богатством. Он же в ответ крадёт её у тебя и бросает как кость тысячи подписчикам какой-то девки.

Гнев Марьи успокаивался, её сердце билось бешено в предвкушении встречи. Чтобы занять себя, она открыла телефон и начала читать их с Димой переписку. Ещё несколько часов назад они смеялись над тем, что она очень хочет пойти в боулинг, он обещал ей устроить такое свидание. Они планировали провести вместе выходные, обсуждали книгу, которую он пишет, и присылали друг другу дурацкие селфи. Часть переписки была сразу после того, как он уже опубликовал своё лав леттер пельменогубой. И всё это вместе просто не сочеталось у неё в голове.

Тут она услышала в двери поворот ключа.

Дима вошёл в квартиру, как он всегда входил: красивый, лучистый, как будто зимой выступал филиалом солнца. Она подняла глаза на него, словно на своё волшебство, размазанная на секунду, но вовремя собравшаяся.

– Присаживайся, пожалуйста.

– А раздеться мне можно?

– Если речь о куртке. Конечно.

Дима смотрел на Марью, поджав уголки губ. Марья целилась в него стрелами из глаз.

– Ну?

– Что ну?

– Рассказывай.

– Ты что-то какая-то агрессивная.

– А ты, прости, чего ожидал?

– Марья, ты правда всё неправильно поняла.

– ТАК А ЧЕГО ТЫ ТЯНЕШЬ?! – Марья перешла на крик. – После этого? Чего ты ждал?

– Ничего же не было.

– А как мне об этом узнать? Где мои доказательства?! – Из глаз Марьи хлынули водопады.

– Маша, Машенька, это была просто глупость, для книги, я неправильно всё сделал.

– Да что, бл…ь, за глупости? Я не понимаю. Есть ты, есть эта баба губастая, а я… – Марья запнулась, – а меня там нет.

– Я тебе всё объясню, любимая.

– А вот не смей! – Марья вскочила со своего места на ковре, убежала на кухню и притащила кинжал, который ей подарил один из клиентов в знак благодарности. Марья подпрыгнула к винтажному столику и воткнула в него кинжал со всей силой.

– Вот теперь мне страшно, любимая.

– А что тут страшного? Бери и втыкай в меня.

– Да что ты говоришь такое.

– Ты не понимаешь, что мне физически больно от всего, что я увидела и прочитала. Но делать мне больно – это же для тебя нормально, поэтому: вот, бери да режь, какая уже разница? Сердце мне можешь вырезать. Его там уже всё равно нет.

– Дай же мне объяснить.

– Я слушаю.

– Ладно. Блин. С чего бы начать.

– Объяснение – супер.

– Да подожди ты.

Дима нервно крутил на пальце кольцо, которое ему подарила Марья. В этот момент он ощущал себя сапёром, перерезающим проводки: одно неловкое слово – и его девушка могла взорваться так, что самого Диму просто убило бы взрывной волной. Помимо чувств к Марье ему было, что терять вместе с этими отношениями. За свой идиотизм он мог сейчас заплатить очень высокую цену.