– Ну вот, зефирка, – он отряхнул руки, – теперь открытый проем не будет наводить тебя на мысли о побеге, хотя конечно у тебя нет ни малейшего шанса. Эх, надо было заставить заниматься этим Рудольфа.

– И почему не заставил? – машинально спросила я.

Сейчас меня это мало волновало, скорее я поддерживала разговор, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о будущем.

– О, он слишком криворукий для этого. К тому же, так мы немного скоротали время. Совсем скоро начнется бал. Солнце сядет уже через 17 минут. А через час после этого прибудут гости.

– Через 17 минут?

Меня несколько удивила подобная точность.

– Да, кексик, конечно, я знаю четкое время восхода и заката, – усмехнулся Эш, правильно поняв мой вопрос. – Это только в фильмах для девчонок вампиры сверкают. А в этой суровой жизни вампиры горят. И чем моложе – тем быстрее. Я конечно достаточно крут, чтобы продержаться чуть больше десяти минут. Но это были бы чертовски неприятные для меня десять минут. И поэтому любой вампир всегда чувствует точное время восхода и заката. Иначе можно ненароком распахнуть окошко, радуясь началу ночи, а потом крайне удивиться тому, что твои часы перевел какой-нибудь доброжелатель.

– Понятно, – кивнула я.

Не знаю, для чего он мне это рассказал. Возможно, хотел дать понять, что обмануть его подобным способом у меня не выйдет.

– Слушай, – Эш легонько хлопнул себя по лбу, – раз уж мы тут еще и завтра ночевать будем, у меня появилась одна чудесная идея. Скажи-ка мне, пряничек, где ты живешь?

Я заколебалась.

Жила я относительно недалеко отсюда, и если бы смогла только добраться до людей, то, возможно, у меня вышло бы попросить помощь. А это означало хоть какой-то шанс на спасение. Не только мое, но и Роксаны, ведь она будет в безопасности, по меньшей мере, еще около часа, пока не приедут новые гости.

С другой стороны, а если он решит привести сюда на закуску еще парочку моих друзей?

Конечно, сейчас практически все разъехались по домам но…

– Ох, зефирка, – Эш покачал головой, – не заставляй меня применять к тебе принуждение…

– Неподалеку. Я живу неподалеку, – ответила я, и все-таки назвала адрес.

Сейчас, один на один, против него у меня нет никаких шансов. Как же это ужасно – чувствовать свою полную беспомощность и не иметь возможности ничего сделать, хоть как-то помешать…

– Вот и хорошо, сахарок, – он снова улыбнулся, – сейчас я схожу и выберу тебе более симпатичную одежду. Все же, я не могу показать тебя на балу в таком виде. Давай сюда ключи, если, конечно, не хочешь, чтобы я устроил там разгром с выломанной дверью.

Я молча отдала ему ключ от комнаты в общежитии, в очередной раз задумавшись, сумею ли я сбежать, пока его не будет рядом?

Скорее всего, он снова скажет мне не шевелиться, и я буду его ждать, изнемогая от невозможности сделать хотя бы что-то.

Эх, если бы у меня был сейчас телефон… но он разрядился еще на вечеринке.

Глупо.

Мы с Роксаной сделали так много сэлфи, что на середине вечера он просто вырубился.

Последние сэлфи в нашей жизни.

– Так пряничек, пойдем, я отведу тебя к Севастьяну. А то, мало ли… вдруг Рамона окажется настолько истеричной, что заявится сюда, несмотря на запрет графини, и съест тебя раньше времени. Я немного опечалюсь.

Эш аккуратно отодвинул остатки двери в сторону и взял меня за руку.

И конечно у меня не было иного выбора, кроме как следовать за ним.

Мы шли по грязному коридору без единого окна, освещенного яркими лампами, через который он и привел меня сюда.

– Почему? – не выдержала я.

Хоть он и просил больше его не называть по имени, но на разговоры запрета не было. А мне хоть немного хотелось понять все это. Понять его причины, что же им двигало…