– Итак? – спросил он, и Ламоль понял, что старику уже все известно. Тем не менее Ламоль начал говорить то, что старый Мольский, по-видимому, ждал от него услышать.

– Нас постигла ужасная катастрофа. Сегодня утром великаны вероломно напали на наш дом. Мы были вынуждены бежать, спасая свои жизни. Естественно, мы не успели ничего взять с собой – и вот теперь мы нищие изгнанники. Без дома, без имущества и без пищи.

– Какой ужас! – воскликнул господин Мольский, всплеснув лапками.

– Однако я ошибся, назвав нас нищими – ведь мы богаты! Мы богаты милостью и любовью наших друзей! И мой отец, и я верим, что вы не оставите нас в этот тяжелый час.

Повисла гнетущая тишина. Старик Мольский смотрел на Ламоля с непроницаемым лицом. Наконец он заговорил.

– Разумеется, мы поможем вам, чем сможем.

Ламоль вздохнул с облегчением.

– Мы ни на минуту в этом не сомневались… – начал он говорить, но старик прервал его, махнув лапкой.

– Конечно, вы должны понимать, что мы – Мольские – тоже многочисленное семейство, и что у нас нет свободных шляп. Однако мы готовы выделить вам одно небольшое жокейское кепи из недавних покупок.

Лицо Ламоля вытянулось.

– Одно! – воскликнул он. – Но там не поместится и половина из нас!

– Чего же вы от меня хотите? – спросил господин Мольский. – Чтобы я заставил свой народ уплотниться? Жить по пять семей в одной шляпе?!

– Но должен же быть какой-нибудь выход! – в отчаянье вскричал принц Ламоль.

– Выход? – протянул господин Мойль.– Выход есть всегда.

Старик немного помолчал, а потом снова заговорил, его речь стала плавной и тягучей.

– Ты славный парень, Ламоль. Ты всегда мне всегда нравился. Я бы не хотел, чтобы ты скитался по белу свету, не имея места, где приклонить голову. В нищете, в голоде, в холоде! Брррр… Я давно хотел, чтобы ты вошел в нашу семью. Моя жена как раз подыскивает жениха для нашей старшей дочери – кстати, большой умницы и красавицы. – В приданое за ней мы готовы выделить очаровательную шляпку пятидесятых – одну из старейших в нашей коллекции. Конечно, весь твой род там не разместиться, но те несколько друзей, кого ты выберешь, вполне.

– А как же остальные? – тихо спросил Ламоль.

– Остальные? Это им решать самим. Можно сказать, что это перестанет быть твоей проблемой, – улыбнулся господин Мойль.

Ламоль встал. Его бледное лицо побледнело еще больше, губы тряслись, когда он в негодовании ответил:

– То, что вы предлагаете мне, называется предательство. Предать мою возлюбленную?! Мой народ?! Я никогда не верил в то, что наш род чем-то отличается от вашего. Что он благороднее и древнее. Однако я знаю, что мой отец никогда не предложил бы вам того, что вы предложили мне, явись вы к нему в час нужды просить о помощи!

Старик Мольский побледнел, потом покраснел. Его лапки сжались.

– Вон! – крикнул он, – Вон, щенок. И никогда не возвращайся сюда больше!

– Это вполне соответствует моим желаниям, – ответил ему принц Ламоль и, поклонившись, быстро вышел, почти выбежал, из залы.

– Ну? Что? Как? Что он сказал? – набросились на принца его друзья, ожидавшие снаружи.

– Отряхните ваши лапки, господа. Отряхните их как следует. Сюда нам больше прилетать не стоит, – ответил им Ламоль.

Ламоль вернулся под диван в смятенном состоянии духа, хотя в дороге он пытался успокоить себя мыслями о том, что еще не все потеряно, что его два брата, быть может, принесут хорошие вести. Они уже вернулись и, завидя их издали, Ламоль кинулся к ним, однако остановился, увидев выражение их лиц – виноватое у Ремоля и растерянное у Фамоля. Они тоже было побежали к нему и тоже замедлили шаги, не найдя радости на его лице.