Утро сменилось днем, день вечером, вечер ночью, уступившей после место новому утру. Тре шел, маясь от знойного солнца. От скинул с себя плащ, оборвал рукава на рубахе и обмотал ими голову, чтобы пот не застилал глаза. Тре чувствовал усталость, не уходящую даже после ночного сна, что был беспокойным и дурным. С трудом передвигая ноги на силе чистого энтузиазма, Тре вглядывался в горизонт, дабы увидеть Преддверье Бездны. Ему казалось, что его начало должно быть увенчано воротами, как и в Небесных Чертогах. Разве что не из золота, а, быть может, из черненного металла или вовсе из костей. Кто их знает, в этом Преддверье, какие архитектурные причуды они проповедуют?

Ни птиц, ни мышей, ни змей или других песчаных гадов, что Тре встречал ранее в пустынях, не привиделось ему. Да и пустошь эта, собственно, разительно отличалась от других. Она словно пришла из другого измерения, какого-то неподвластного и неописуемого, которое Тре также хотел бы увидеть своими глазами. Только не сейчас, как-нибудь позже. Сейчас бы дойти уже, увидеть, а после назад в город, чтобы поесть, попить, отдохнуть.

– Поверни назад, – услышал он голос, пробившийся к его сознанию с трудом. – Людям сюда дорога закрыта.

– Кто ты? Почему я тебя не вижу?

– Тебе не дано меня видеть, пока я сам не захочу.

– Ты демон? – Тре вертелся вокруг своей оси, теряя ориентацию в пространстве.

– Так нас называют люди, но я больше, чем демон.

– Почему ты говоришь мне повернуть назад? Я хочу увидеть. Я видел людей, видел колдунов и помесь собак и людей, видел людей, пьющих кровь, видел людей, уже умерших, но продолжающих жить, я видел людей, на людей не похожих своей красотой, я видел ангелов, теперь же хочу увидеть демонов. Тогда мой путь будет завершен.

– Смелый путь для человека, – с одобрением, коего Тре не услышал от ангела, отозвался демон. – Ценю смелых, но не ценю глупых. Не будь глупым.

– Я должен увидеть своими глазами, – бормотал Тре иссушенными губами.

– Ладно, – сжалился демон. – Я дам тебе увидеть себя, и тогда ты повернешь назад.

– Почему ты так добр?

– Я не добр, но и не зол. Мне чужды эти границы. Я действую по велению собственного желания, потому что я свободен.

– Разве демоны не порождение тьмы?

– Мы порождение пустоты, как и те, кого вы зовете ангелами. Мы все из одного чрева.

– Тогда почему вы такие разные?

– Потому что мы свободны. Они нет.

– Ангел говорил о пороках.

– Быть свободным – порок?

– Вы отбираете чужие жизни. Так ангел сказал.

– Нам их отдают. Жизнь можно или отдать, или забрать. Тот, кто не забирает – отдает. Так мы живем.

– Разве ее нельзя просто иметь? Только свою, не претендуя на чужую?

– Многие так делают. Я так делаю. Такие, как я, живут в уединении, не соприкасаясь с чужой жизнью. Но вот сейчас ты встал на моем пути, пытаясь пробраться на мои земли. С чего мне сохранять тебе жизнь? Или предлагаешь мне отдать тебе свою?

– Все же, тебе не чуждо милосердие, – Тре через силу улыбнулся. – Предлагаешь мне повернуть назад.

– Я даю тебе шанс.

– Могу я увидеть тебя? Я проделал долгий путь от самых Чертогов.

И демону действительно оказалось не чуждо милосердие. Он показал себя, представ перед замученным Тре в образе молодого юноши до того прекрасного лицом, что и ангел не сравнился бы с ним. Кожа его была белой, как первый снег, длинные волосы, убранные в высокий хвост, в черноте своей отливали синевой. Глаза, вопреки рассказам, не были черны, вполне себе как у обычного человека, разве что неестественно яркого цвета ультрамарина. Он был высок, строен, шелковые одежды украшены золотой искусной вышивкой, а на кожаных сапогах ни следа пыли.