– А что Геракл, он тоже человек, – пробормотал Коник в ведро с водой.

Иван, незаметно от Елены, толкнул его локтем. Сейчас спорить и возмущаться было крайне опасным. Коник еще ниже опустил голову, уткнувшись мордой прямо в воду и вздохнул, видимо, что-то вспоминая.

Ни Иван, ни Коник не обратили внимания, что вода в ведре вдруг стала очень спокойной, морщинки волн, пробегавшие по ней от дыхания коня и капель, стекавших с его морды, вдруг исчезли. Поверхность разгладилась и стала напоминать темное стекло. В глубине ведра стремительно мелькнули какие-то тени, очень похожие на худое лицо, внимательно смотрящее из воды. Тени мелькнули и также внезапно исчезли, а поверхность воды снова ожила, заволновалась. Но занятые своими горькими мыслями друзья не уловили этот краткий миг странноватого поведения воды.

– Итак, будущее ваше вам известно. Вопросы есть? – Спросила Елена, внимательно глядя на них.

Друзья дружно молчали, переминаясь с ноги на ногу и отводя глаза в сторону. Елена плавно развернулась и вышла из конюшни. Через минуту ее напевный голос раздавался с другого конца двора. Человек и конь с облегчением вздохнули.

– А что это у нее в руке было, такое черное, – задал риторический вопрос Коник. Иван промолчал. – Неужели опять тещин подарок из сундука вытащила. Быть беде.

На свадьбе Ивана с Еленой, ее мать подарила доченьке небольшую гибкую дубинку. Говорят, это оружие каких-то заморских копов. Синяков от нее не оставалось, но было очень больно. Это приданное очень пригодилось Елене в первый год семейной жизни. Владела она дубинкой мастерски. Но вот уже три года как тещин подарок лежал в сундуке, под горой всякого старого тряпья. Иван как-то хотел дубинку выкинуть, но потом передумал и спрятал ее туда.

– А ты говорил, что хорошо спрятал. Что теперь делать будем?

– Перво-наперво надо горло промочить, а то смотри какая жара во дворе. Вот только где взять?

– Посмотри под скирдой, кажется, вчера там что-то булькало.

Через полчаса друзья уже весело покидали двор. Им казалось, что сейчас для них любая работа по плечу. Они весело щурились на солнце, широко улыбались и вообще имели вполне довольный вид.

Конь весело тащил телегу, на которой гордо восседал Иван. Черные как смоль волосы были аккуратно расчесаны, их стягивал яркий хайратник. По лицу блуждала довольная улыбка, а глаза весело смотрели на начинающийся пригожий весенний день, на ранних прохожих. Он приветственно помахал рукой своим знакомым мужикам, озабоченно пересчитывающим стружку, мелкую местную денежку, хлопнул вожжами по крупу коня и покатил вдоль улицы.

Елена подозрительно посмотрела на них из окна, но ничего не сказала.

Казалось, все шло как обычно. И никто даже и подумать не мог, что Пророчества уже начали сбываться.

Пока наказанные пахали огород, возили воду из дальней реки, незаметно наступил вечер. В кабаках зажглись огни, с завистью посматривая на них, прислушиваясь, к начинающему набирать веселую силу, шуму голосов за их гостеприимными стенами, друзья только сглатывали слюну и грустно качали головами. Но делать было нечего, Еленины предсказания надо было выполнять в точности, и желательно в срок. К этому времени у них оставалось самое последнее задание, привезти дров. Этот наказ был самым сложным.

В вечернюю пору ни Иван, ни Коник, по своей воле, в лес бы не пошли. Не то что там было опасно, а так, зачем лишний раз искать приключений на свои головы. Их и в городе всегда хватало. Да и состоя на службе у Царя, они видели такое, что лишний раз вспоминать не хотелось. Правда, они всегда выходили из воды сухими, ну, или почти сухими. Но главное, что живыми и без значительного ущерба для внешнего здоровья. Так что опыт общения с лесной силой и нечистью у них имелся. А вот топать в такую даль, когда твои друзья уже пропустили по первой, такой вожделенной после дневной жары, кружке с медовухой и служка торопливо несет еще гроздь кружек с пенящимся напитком, ох, как не хотелось. А как им мечталось побыстрее оказаться в кругу друзей, медленно потягивать из большой глиняной кружки крепкий сладкий напиток. Вспомнить вчерашние события, да так, чтоб дружным хохотом задувало свечи на столе. В общем, все их помыслы сейчас были там, в душном кабаке, за широким столом, пока еще чистым, где под низким и прокопченным потолком висит древняя люстра. Кто ее принес и повесил, уже никто из завсегдатаев кабачка не помнил, но она была для них чем-то вроде талисмана, их небольшой, но ревниво и тщательно охраняемой тайны. Они так и говорили: «Посидим под люстрой. Качнем висюльками». Они свято верили, что непосвященные не поймут их намеков. Но жены мужиков уже давно догадывались о значении этой фразы, поэтому сразу начинали подозрительно спрашивать своих мужей о том, куда это они навострились на ночь глядя.