Рада боялась шелохнуться. «Смерть от ножа? Лучшая жизнь? Без Ждана? Что за бред? Должно быть, дурной сон привиделся», – девочка с силой ущипнула себя за ногу. Затем еще раз, и еще, и еще. Сердце бешено стучало, но петух во дворе не спешил объявлять о начале нового дня. – Все же не сон. Горазд придет посреди ночи. Что потом? Их свяжут и отвезут в поле? Или убьют прямо здесь? Нет, что бы потом ни произошло, ничем хорошим это не кончится. Нужно бежать. Бежать, бежать, бежать. Бежать куда подальше. Все равно куда… Но все же куда? И как? Ждан спит… чертова сонная трава. Долго будет спать? Получится ли его разбудить? Попробовать сейчас? Или лучше подождать, а потом… Что потом? Открыть засов и убежать? Тяжелый… Получится ли? Или вылезти через окно? И куда же идти? В Васильки? Или Угрешки? Но кому нужны чужие дети… А если…»

Скрип двери прервал лихорадочный поток мыслей. «Это отец! Он вернулся и сейчас все наладится!»

Из глубины избы вышла мать. Нетвердой походкой женщина подошла к детям и склонилась над спящими. В ноздри ударил крепкий запах алкоголя. Дрожащей ладонью она провела по волосам дочери и погладила по голове сына. Затем тяжело вздохнула и села на ящик в паре шагов от ребят. В голове у Рады помутнело. Хотелось заплакать и упасть в ноги матери, просить прощения и умолять о снисхождении. В то же время подмывало наброситься на нее, бить, кусать и рвать в клочья, словно дикое животное. Но в итоге девочка просто лежала с закрытыми глазами, слушала, как мать иногда прикладывается к бутылке, и старалась ничем не выдать своего бодрствования. Сердце билось быстро-быстро, мгновения сливались в минуты, минуты – в часы. Сколько времени уже прошло? Свеча в избе давно догорела, в сенях не было ни капли света. С каждым вздохом злой рок все сильнее нависал над детьми.

Внезапно в дверь постучали. Сердце Рады вздрогнуло и замерло. Даже с плотно зажмуренными глазами она чувствовала, как мать сонно вздрогнула на своем ящике. Пошатываясь, поднялась и взглянула на детей. Затем тихонько подошла к двери, схватилась за засов и замерла, словно сомневаясь в собственных действиях.

«Не открывай, не открывай, не открывай», – шептала про себя девочка. Где-то глубоко внутри еще теплилась надежда, что мама одумается, прогонит незваных гостей и все будет как раньше. Но с глухим стуком упал засов, и женщина выскользнула на улицу, плотно закрыв дверь снаружи.

Больше медлить было нельзя. Рада вскочила, метнулась к двери, с трудом подняла тяжеленный деревянный брус, водрузила его на скобы и замерла, напряженно прислушиваясь. Басовитый мужской голос что-то вещал, его иногда перебивал голос матери. Вроде никто ничего не заметил.

Девочка на цыпочках подбежала к Ждану, перевернула брата на спину, зажала рот рукой и с силой ущипнула под ребрами.

– М-м-ммм… – мальчик недовольно замычал и от боли широко открыл глаза.

– Ждан, милый, молчи, молчи! Тише! – шептала Рада, еще сильнее зажав ему рот. – Прошу!

Ждан прекратил отчаянное сопротивление и лишь молча смотрел на сестру испуганным взглядом.

– Папа с мамой… снова выпили лишнего. Грозятся выпороть розгами. Переждем денек вне дома, они все забудут. Вылезем через печь. Понял?

В глазах брата страх неизвестности сменился ужасом определенности, но он смело кивнул и приготовился действовать. Снаружи послышались шаги, кто-то зашел на крыльцо и толкнул дверь.

– Быстро!

Мальчик стрелой метнулся к печи, открыл задвижку и залез внутрь. Ловко, словно паук, начал карабкаться по широкой трубе. Дверь толкнули еще раз. Через мгновение – еще. И еще, и еще.

– Заперто, – недовольно возмутился скрипучий мужской голос.