Как и в прошлый раз, Ролик, беззаботно помахивая хвостом, первым растворился в этой сфере. Вторым, на удивление, побежал в портал Акопян, правда, перед этим он горько вздохнул и зачем-то покосился на Ирину. Та, в свою очередь, хмыкнула и вальяжно, с грацией начищенного до блеска изящного океанского лайнера проплыла следом за ним. Роза вцепилась в руку дяди Оганесяна, и они шагнули вперёд. Внизу сверкнула змейка Жепита. Дядя и племянница шагнули внутрь сферы. На сей раз Розе было не на шутку страшно.

«А вдруг я перерождю… переродаем… переродюсь во что-то страшное? А вдруг совсем не переродюсь! Что тогда, моя душа застрянет между мирами? Ой, что это, я умираю?! – запаниковала Роза, когда миллионы маленьких иголок укололи всё её тело, – это и есть смерть? Или наоборот – рождение? А может, это просто вишап так запоминает мой слепок?»

Пока Роза паниковала, они с дядей уже прошли через портал и оказались в каком-то тесном тупичке каменного города. В этом мире вишап стоял на гранитном пьедестале посреди булыжной мостовой, за камнем виднелась высокая стальная ограда, заросшая плотной стеной растительности, наверное, за оградой был сад. По обе стороны от вишапа были высокие глухие стены домов, грубо оштукатуренные глиной. С четвертой стороны тоже была глухая стена, но она была намного дальше, и справа перед ней виднелся проход за угол дома. Герои переглянулись и двинулись в этот проход.

Завернув за угол, они оказались в тихой безлюдной узкой улочке из двух-трёхэтажных домов с узкими стрельчатыми окнами, закрытыми кое-где деревянными ставнями, и узкими же дверями подъездов. Деревянные двери подъездов были высокими и двустворчатыми, что делало их визуально ещё уже. Но судя по размерам окон и дверей, ручкам и ступенькам, в этом мире жили вполне себе люди, ну, или очень похожие на них существа.

– Здесь, наверное, какие-то сплошь тощие люди живут, – предположила Ирина.

– Нет, всякие попадаются, – с видом знатока сказал Ролик, – это просто особенности местной архитектуры. Они ж здесь все помешаны на математике, видимо, такие формы – результат вычислений. Они даже созвездиям дают не имена героев, например, а названия математических формул.

– Совершенно верно! – подхватил Жепит, – я даже стихи знаю на эту тему, кого-то из местных поэтов, кажется, Квадрата Пси:

Как прекрасна звёздной ночью «Бесконечность Мандельброта»!

Эти всполохи вселенной да фракталы Жюлиа!

Ты стрелой остроконечной задаёшь мне строгий вектор,

Устремляя в бесконечность скромный мой материал!

– Какая прелесть! – восхитилась пери, – ты знаешь местные стихи! Но откуда?

– Все змеи очень любят стихи. И мы имеем возможность собирать стихи из всех миров, так как, хвала Манасе, свободно перемещаемся между мирами. Одна беда – письменности у нас нет, приходится всё наизусть помнить.

– Никогда не думала, что у змей такая хорошая память, – удивилась Роза.

– Боюсь, ты много чего хорошего о змеях не знаешь, – вздохнул Жепит, – в твоём мире отношение людей к нам, мягко говоря, прохладное и незаслуженно презрительно-опасливое. Но, хвала Манасе, теперь ты можешь всё это узнать с кончика хвоста… то есть из первых рук.

Пока Роза колебалась, раздумывая, можно ли спросить Жепита, кто такой (или такая) эта Манаса, Оганесян резко перевёл тему разговора.

– Это всё хорошо, конечно, но не забывайте, зачем мы здесь! Как нам добраться до этого вашего мастера-мошенника? – сказал он. – Сколько счас времени – три, четыре часа? А нам ещё надо разобраться со спутанными мирами и вернуть тебя маме! И желательно до темноты. Что скажешь, блохастый? Как нам чудо-мастера найти?