В своей сказке «Шакал жирафу не товарищ» я попыталась показать две стороны и два подхода к общению, и выбранные мной типажи – не случайны. Американский психолог Маршалл Розенберг разработал метод ненасильственного общения (NVC – non-violent communication), в котором описал два языка – шакала и жирафа.

Словесное насилие или вербальная агрессия. Все начинается с нее… И, к сожалению, она – часть нашей повседневной жизни. «Язык шакала» – властный, доминирующий, подавляющий, манипулирующий чувствами и разобщающий.

На нем, неосознанно, говорили наши родители, а теперь он прорывается и в нашем общении с детьми, когда мы:

– осуждаем, вешаем ярлыки, критикуем.

– манипулируем «кнутом и пряником».

– отрицаем возможность выбора или ответственности («пришлось», «должен», «надо, значит надо», «перехочется» и т.д.). Такой язык внушает страх, агрессию, вину и стыд.

Но есть и другой – «Язык жирафа». Сильные, но очень миролюбивые, жирафы являются не только обладателями самых длинных шей, позволяющих им видеть больше, но и самого большого сердца среди земноводных млекопитающих. Именно поэтому, эти животные стали символами языка жизни и партнерства, способствующего душевной близости и объединению.

«Язык жирафа» – это язык нашего сердца. Когда мы говорим на нем, то не даем оценок, не обвиняем и не угрожаем. «Жирафы» применяют эмпатию и замечают чувства и потребности других людей. Это в том числе и тот самый язык «я-сообщений», о котором говорят современные психологи-гуманисты.

Давайте вместе учиться говорить на нем.

Часть 1: Шака идет в школу

– Ты там смотри, не позорь отца! Как я тебя учил ощетиниваться и скалить пасть? Воот, и понаглее, всегда нападай первым, не давай застать себя врасплох.

Маленький шакаленок Шака слушал отца во все уши, мотая наставления на ус, ведь совсем скоро ему предстоял первый поход в школу джунглей. Ему было страшно, но он старался не показывать виду, да и признайся он отцу в таком – тут же получил бы затрещину. Пока отец отвернулся, Шака украдкой посмотрел на мать, которая по его взгляду все поняла, но ничего не сказала, не решаясь перечить отцу – безусловному авторитету в шакальей семье.

– Как только окажешься в стае, то есть в классе, не медли, важно сразу вычислить, с кем и против кого дружить.

– П-против кого? – несмело переспросил шакаленок. Отец нахмурился.

– Ты же не хочешь прослыть слабаком?

– Нет…

– Значит, вычисли слабака сам и напади на него первым. Когда это случится, тут же найдутся те, кто с радостью тебя поддержат – с ними-то ты и будешь дружить дальше.

– Н-но… – Шака хотел было что-то спросить, но, поймав недовольный взгляд отца, проглотил вопрос.

– Мы – шакалы! Наша задача – быть во всем первыми, а первые это те, кого боятся. Я не хочу, чтобы мой сын тащился в хвосте у какого-нибудь вомбата. Сынок, несмотря на то, что в школе джунглей все животные – и хищники и травоядные учатся вместе, это не значит, что мы равны. Кенгуру, коалы и, прости господи, антилопы, никогда не будут нашими друзьями. Помни, что ты выше их, ты ШАКАЛ! Я знаю, что ты не подведешь своего старика. Ну-ка, покажи мне еще раз свой оскал.

Шака усердно выставил вперед все имеющиеся у него зубки.

– Ну что ж, тут есть, над чем поработать, но в целом неплохо. А теперь мне пора на охоту. До встречи, чемпион.

Шакаленок страшно опаздывал. Отец считал, что это хорошая идея – показывать свое превосходство и пренебрежение правилами нужно с самых первых дней. Ввалившись в класс посередине урока, шакаленок оказался в центре всеобщего внимания. Стараясь не показывать волнения, он посильнее нахмурил лоб и как можно более небрежной походкой направился к свободной парте на заднем ряду. Учительница, мисс Зебрис, проводила его взглядом и как ни в чем ни бывало продолжила урок.