После нескольких дней эйфории наступило мучительное ожидание. В голове у Незнамки потоком неслись тревожные мысли: не подшутила ли над ней старая сосна? И если нет, то не забудет ли она поговорить с Ураганом? Что сказать ему при встрече? И как отважиться на столь рискованное путешествие?

Всем на удивление, речка стала задумчивой и молчаливой. Даже журчала она теперь тише прежнего. Как никогда долго тянулись для неё летние месяцы. Мысленно она была уже за тысячи километров: взмывала на гребнях океанских волн высоко в небо и с визгом скатывалась вниз – шторм представлялся ей весёлым аттракционом. Гигантские корабли отдавали Незнамке честь трёхкратным гудком, синие киты приветствовали её паровыми фонтанами, а белые чайки указывали путь к большим шумным портам…

Между тем вокруг неё тоже кипела жизнь. На летние каникулы в деревню приехало как никогда много детишек. До синих губ и носов плескались они в речке, строили на берегу шалаши из палых сосновых веток и с улюлюканьем изображали индейцев. При этом Незнамку они называли не иначе как Амазонкой.

«Ты, о великая и всё мо́гущая река, – простирая руки к небу, взмолился конопатый Ярик, вождь храброго племени ягуаров, – защити нас и потопи пироги всех врагов. Сделай им шторм, и пусть они утонут! За это мы отдадим тебе всё наше золото!» Эта пламенная речь с накренившегося мостка была поддержана десятком звонких мальчишечьих голосов и наверняка бы понравилась Незнамке. Но она была погружена в собственные мечты и не услышала детских криков.

Пропустила она и такое трогательное зрелище, как появление на свет утят. Они вылупились в середине лета и уже через час после рождения выкатились пушистыми шариками на речную гладь.

Наконец, мимо неё прошло главное событие сезона: от удара молнии загорелся сарай тёти Клавы. Пламя вот-вот должно было перекинуться на дом. Но вся деревня дружно кинулась к речке с вёдрами и бидонами, и пожар удалось вовремя потушить. На следующий день тётя Клава накрыла для односельчан шикарный стол: сварила борщ, напекла пирожков с картошкой, не пожалела даже закрученных на зиму солений.

До утра жарко отмечали победу над огнём. Несколько тостов было произнесено в честь Незнамки. Дед Матвей вскочил со скамьи, чуть не расплескав стакан. «Если б не речка, все бы погорели! А так – успели, сладили. А без речки сидели б давно на пепелище. Вот что значит речка! – с важностью комиссии постановил он. – Неспроста же наши предки селились по берегам…» Развить эту важную мысль деду Матвею, правда, не дали. Звон стекла и всё нарастающий смех прервали его затянувшуюся речь.

А Незнамка тем временем баюкала себя очередными мечтами, и заслуженная похвала прошла мимо её ушей. С прежними знакомыми она больше не общалась. Единственно желанным гостем стал бы для неё Ураган, но он явно не торопился с визитом.

Тем временем осень, как заезжий цирюльник, начисто побрила все деревья и уже собирала чемоданы. «Безобразие! И что мне прикажете со всем этим мусором делать?» – ворчала Незнамка, хмуро наблюдая, как на неё приводнялись сотни разноцветных листьев. Она фыркала, морщилась и ёжилась, всячески показывая, что их присутствие ей неприятно. Но листики лишь хихикали и, подхватываемые течением, уносились прочь в своё последнее путешествие.

И вот однажды, когда фантазии Незнамки окончательно уступили место отчаянию, появился Он. Лес вдруг заполнился треском. Осенние листья снова взмыли в небо, как стаи перепуганных птиц. Поднялась дорожная пыль, захлопали ставни, деревенские бросились загонять в сараи кур и закрывать парники. Незнамка очень долго ждала этого момента. Но вместо того чтобы обрадоваться – растерялась. Будто сердце опустилось на самое дно: в глубокий и топкий ил. А заготовленная и десятки раз произнесённая в уме речь теперь казалась бесконечно глупой.