Им и не нужно было во что-то вглядываться, они были всем и вся, частицей в огромном конгломерате зверей, птиц, насекомых, деревьев, цветов и так далее, всего того, что называлось Лесом. Люди тоже когда-то были частицей этого гигантского организма, жили по тем же непреложным законам, что и все его обитатели, владели мудростью и силой, которую давал этот великий и могучий прародитель всего живого – слуга, защитник и палач в одном лице. Жизнь и смерть были и есть целым и неделимым. Все живое рождалась, жило, отчаянно боролось за это великое благо, и когда наступал момент смертельной опасности и искра жизни вдруг потухала в чьем-то разорванном острыми клыками теле, она тут же разгоралась и присоединялась к сонму такие же искр-звезд вечной жизни, что пульсируют в такт ритму крови нового временного хозяина, наполняют горячей волной тугие мышцы хищника и отражаются в его глазах, которыми он зорко высматривает очередную жертву, чтобы продолжить этот вечный круговорот жизни.

В стародавние времена человеческие существа покинули лес и ушли в то далекое путешествие, которое они сами себе придумали, или это сам Лес их исторг из своих пределов, об этом знают и молчаливо оберегают тайну Хранители законов леса. Их кряжистые твердокаменные тела держат на своих плечах небо и вся Сила и мощь Вселенной изливается на них, пропитывая каждую их малую песчинку пульсирующим светом звезд. Животворный ритм жизни, что вибрирует в каждом дыхании его существ, в каждом взмахе крыла, в каждом порыве ветра, что клонит кроны деревьев, устремляясь стремительным и нескончаемым потоком к стопам этих великанов, и рвется ввысь к небу, чтобы встретиться и слиться во вселенском экстазе с энергией космических высот и глубин.

Лес был свободен от того «преимущества», которым, как казалось, обладали люди. Он не мог мыслить и самой мыслью, образами подменять истинное, чистое и светозарное знание, что напрямую изливалось на него, направляло, двигало его, Лес был полностью отдан во владение Всевышнему, это и был сам Всевышний, во всем своем сиянии и восторге. Все его обитатели, все, что летало, ползало, двигалось, – все было пронизано присутствием его.

Теоретически искатель знал правила и законы, по которым живет Лес. Эти знания человек почерпнул из книг, в которых другие его единомышленники описывали практический опыт осознания этой реальности. Название авторов этих книг единомышленниками дало понимание того, что он считал их таковыми, так как это были близкие по духу люди, которых он непосредственно не знал в лицо, как, впрочем, и они его, так как они жили в разных странах и эпохах. Вооруженный знаниями и страстным желанием воплотить на практике идею слияния и проникновения в глубинную суть ЛЕСА, в один из весенних дней он приступил к реализации этой задачи.

Я – лес, я – море, я – небо – это то, что утверждал и воплощал в жизнь человек с Востока, живущий в одной из стран, чья культура, религия и сам уклад жизни – все это теснейшим образом было переплетено с жизнью окружающей природы и имело глубочайшие исторические корни. Сам принцип, систематизированный для практического применения, изложенный в его учении, для искателя не являлся чем-то новым и необычным. В основе всей его теперешней жизни лежало то же условие, что и требовалось для воплощения идей слияния с окружающим миром в тех его проявлениях, кем он бы хотел стать: лесом, морем и так далее. Эти условия казались абсурдными с точки зрения человеческой логики, и поэтому невыполнимыми. Необходимой обязательностью его была полная остановка мыслительного процесса, если выразиться очень приближенно к истине – механическое отключение головы как таковой. Вначале мозг, испуганный такими нерадужными перспективами, подбрасывал через буйно разбушевавшееся воображение одну картину апокалиптичнее другой. Человеку рисовали картины идиотии и других психических отклонений, что якобы могли постичь его в результате воплощения его идеи. Но принципы и указания к действию, что воплотил в жизнь человек с Востока, не являлись неожиданностью для последователя его эксперимента. Идея исключения ментальной деятельности из повседневной жизни для достижения более широких задач являлась краеугольным камнем йогического учения, которым и жил в этот момент искатель. Он уже достиг некоторых результатов, двигаясь в этом направлении, и повторение опыта слияния в единое целое с Лесом, претворенного его восточным единомышленником, представлялось для него вполне выполнимой и реализуемой.