Эти люди опустошали утесы и горы, откалывая от них камни, из которых они вырезали для себя ножи и топоры, превращая эти камни в смертоносные орудия. Однажды они собрались около моего дерева тхалок и наблюдали, как один из них рубил мой ствол бронзовым топором. Я ничего не могла поделать, только беспомощно смотреть на то, как они уродуют дерево, ставшее моим пристанищем. Прежде они много раз пытались срубить его, но не смогли, лишь сломали свои топоры, пытаясь вырубить больше камней, чтобы изготовить из них новые топоры, но теперь они были преисполнены решимости добиться желаемого. И в конце концов они своего добились. Оглушительный вопль моего рухнувшего дерева еще несколько дней и ночей отзывался эхом в округе. А вскоре я уже проводила бессонные ночи, слушая один за другим жалобные вопли и прочих срубаемых деревьев.

Полностью опустошенная, я превратилась в осознанный дух, утратив физическую способность самостоятельно передвигаться, вынужденная вселяться то в одно живое существо, то в другое. В отчаянье и в глубокой печали я молила священных существ даровать мне собственное тело, дабы я смогла отыскать самое просветленное существо Земли – Будду. Как только я завершила молитву, свершилось чудо. Пронзенный копьем нага, спасавшийся от толпы охотников, вдруг упал, обессиленный от раны, близ огромного бревна, в котором обитал мой дух. На моих глазах дух наги покинул его тело и исчез, а мой дух тотчас переселился в безжизненного нагу, даровав мне новую жизнь и энергию. Это тело теперь принадлежало мне. Я собрала всю свою физическую силу и силу воли и начала пробираться сквозь густые джунгли в своем новом змееподобном обличье. Но вдруг, упиваясь неведомым мне восторгом от своей новообретенной способности двигаться, я ощутила болезненный укол в бок. Я нашла безопасное место для отдыха, где обнаружила, что все мое тело в крови. Я принялась лизать кровоточащую рану, и та была странного сладкого вкуса, а потом ощутила, как яростно подрагивает мышца в глубинах моей груди. И в этот момент мне стало ясно, что хотя я обрела новую жизнь, эта жизнь пришла ко мне с раной…

Такова жизнь, дети. Рождение и существование далеки от совершенства.

Что теперь, девчушки мои? Вы, кажется, заинтересовались. Хотите посмотреть на мою рану? Не сейчас. Она давным-давно зажила. Это же мое тело было ранено, а не дух. Я показываю вам руку не чтобы похвастаться раной, понимаете? Я хочу, чтобы вы поразмыслили над моими морщинами, над этими глубокими каналами, буграми и складками. Взгляните на них! Вы их видите?

Каждый день я смотрю на морщины на своей руке, и они служат мне напоминанием о подземелье, где я некогда обитала, и о том дне, когда я впервые выбралась оттуда на поверхность. Нынешние морщины на моей руке напоминают мне кожу земли в те времена, что начались до всех моих жизней.

Когда я жила в стволе гигантского дерева тхалок, я подслушала беседу группы охотников, которые обсуждали чудеса Будды. Погрузившись в глубокую медитацию, он путешествовал по воздуху из Джамбудвипы[4] в Кааттаку, которая также известна как гора Паттхави. Эти охотники бродили вокруг моего дерева, и каждый, перекрикивая другого, рассказывал свой вариант одной и той же истории. Я не знала, кому из них верить, но то же время я смогла составить несколько полных версий происходящего. Хотя они различались мотивами, у них было в точности одинаковое начало и конец. Позвольте я их вам расскажу.

В первом варианте истории все происходит в городе Прантапа[5], это недалеко отсюда. Там жили два брата – Махабун и Чулабун