Имя-отчество – это великая особенность русского языка. Она заполняет пробел между фамильярностью имени и официальностью фамилии.

Поэтому автор настоящего учебника рекомендует в различного рода интервью, вне зависимости от возраста собеседника, уважительно, как и следует на Руси, величать его «по батюшке».

Кстати, в коридорах «Останкино» я слышал и такую версию. Где-то произошло совещание основных каналов, на котором было решено, что «в целях единообразия» везде и всюду отчество отменить. Как там «у них»? Майкл, Билл, Джон…

И вот тут возникает один вопрос, на который, честно говоря, я даже и не знаю, что ответить. А ведь он имеет прямое отношение к жанру интервью.

Вы сели в маршрутку, достали деньги и хотите передать их водителю. Но… как окликнуть ту женщину, что сидит в кресле перед вами? «Девушка, передайте, пожалуйста» – не получится, возраст совсем не тот. «Женщина, передайте, будьте добры» – как-то неуважительно. «Гражданочка» – это напоминает знакомые по фильмам времена НЭПа. «Госпожа» – так и не привилось у нас, хотя в ранние ельцинские времена пытались возродить именно это обращение. Ну?

И вы, робко постукивая пальцем по плечу «гражданочку-госпожу», бормочите: «Это… в общем… отдайте ему».

Во всём мире есть господин, мистер, пан, сан. Только у нас… Ну да ладно, а нам-то, журналистам, как быть, как вести интервью? Сегодня в нашей студии… кто? Просто – Иван Петров, просто – директор рыбокомбината. Вот перед вами несколько собеседников. Поговорив с одним, вы хотите обратиться ко всем. «А вот ответьте мне, господа, сложно в вашем городе открыть малое предприятие?» «Господ» нет, и вы задаёте вопрос более витиевато: «Хорошо бы теперь узнать у всех у вас, у вас у всех, сложно ли»… ну, и так далее. Не знаю, как вы, а я сторонник того, чтобы во всех официальных бумагах, письмах, обращениях стояло бы «господину такому-то». Глядишь, через год-другой слово стало бы обиходным. И прибавилось бы в людях уважение к себе и к другим. А этого, согласитесь, очень не хватает нашему обществу. Кстати, «самоуважение» – неплохая тема для беседы, да?

Мы начали разговор с событийного интервью, то есть такого, которое журналист берёт или прямо во время события или непосредственно после него. Казалось бы, тут всё ясно, вот она, тема, бери её. Однако…

Вот ведущий сообщает о крушении самолёта. И буквально через несколько минут (скорее, скорее, пока зритель не отошел от телевизора) продюсеры выводят на экран по скайпу известного лётчика-испытателя. Ведущий, едва поздоровавшись, вопрошает: «Скажите, как могло такое случиться?» Лётчик-испытатель видывал всякое, его не смутишь. Но тут теряется даже он. «Понимаете… Я ещё не в курсе… Надо подождать, пока появятся хоть какие-то сведения…» Тут уже теряется ведущий: в самом деле, не бросать же только что начавшийся разговор. «Но всё-таки, – продолжает он загонять в угол и собеседника, и самого себя, – это мог быть теракт?» Слегка оправившейся лётчик понимает, что беседу надо выводить из штопора и привычно берёт ручку управления на себя. Он просто-напросто рассказывает, какие бывают причины падения самолётов – не привязываясь к сегодняшнему случаю, о котором он, действительно, пока ничего не знает. Понимаете? Крушение лайнера – это не тема интервью, это только информационный повод. А тему должен был продумать редактор, продюсер или сам ведущий. Ну, например, расспросить лётчика, не доводилось ли ему пилотировать подобные самолёты, а если да, то каковы их характеристики. Но уж никак не выпытывать у собеседника, что случилось – всего через полчаса после того, как это случилось.