– Какой горох? Ещё бы репой обозвала. Святогор он, – пожала плечами девица и опустила взгляд в книгу. – Тьфу, темень какая...

Она щёлкнула пальцами, и перед ней вспыхнуло миниатюрное солнце, залив пожелтевшие страницы ярким светом.

– Ах, Святогор... – под коленки врезался край чьей-то кровати, и я плюхнулась в мягкие перины. – Ну, тогда, да... Это всё объясняет...

Потом надо мной долго хлопотали. Отпаивали водой и приторно сладким компотом. Хлопали по щекам и пытались уложить спать. Я же никак не могла прийти в себя настолько, чтобы отмахнутся от этой ненужной заботы. Ненужной и вредоносной. Потому что кувшин с компотом подлетал ко мне сам собой, шторки балдахина задёргивались без какой-либо помощи извне, а одеяло норовило исполнить роль смирительной рубашки и укутать меня по самые брови. От этого я только сильнее впадала в ступор, отказываясь признавать то, что видели глаза: вокруг творилось настоящее волшебство, существование которого я всю жизнь отрицала.

Наконец суета принесла свои плоды. Горшок с водой врезался в кувшин с компотом, и меня обдало холодной и липкой волной.

– Ну, хватит! – рявкнула я, вскочив.

Крутившиеся вокруг девицы замерли от неожиданности, и я смогла перевести дух. Правда, вместе с ними в воздухе зависли глиняная кружка, большая деревянная ложка, с которой медленно стекал янтарный мёд, и вздыбившееся в угрожающей позе одеяло. Но меня уже сложно было смутить такой мелочью.

Я стряхнула с головы кусочки сморщенных фруктов и, полюбовавшись на лужу на полу, спросила:

– Моются тут где?

– Здесь моются, – пожала плечами Василиса, смущённо отводя глаза. Я сразу заподозрила, что слишком шустрый компот – её рук дело. – Челядь бадью принесёт, воды горячей натаскает, и мойся. Можно и в баньку сходить. Её каждый вечер топят. Но сейчас лучше не стоит.

– И когда же, по-твоему, стоит? – фыркнула я. – Когда вокруг меня осы виться начнут?

– Зима сейчас. Осы спят. А банька...

– Да ну тебя, – отмахнулась я.

Прошествовав с гордо поднятой головой сквозь строй расступающихся девиц, я распахнула сундук с тряпками. На этот раз я не выбирала, что поприличнее. Быстро связала в узел первые попавшиеся одёжки, замотала мокрую голову платком и вышла из комнаты. О самовозгорающихся светильниках, летучих горшках и одушевлённых одеялах я осознанно старалась не думать. «Колдовство тут есть, это факт. Вот и примем это как факт. А откуда взялась эта чертовщина, и как я умудрилась сюда угодить, можно обдумать и в другой раз, – уговаривала я сама себя, шагая по коридору. – Гораздо важнее, как отсюда выбраться. Вот этим и займусь. Только сначала отмоюсь от компота».

Потыкавшись в запертые двери, я наконец нашла нужную, которая вывела меня на знакомую крытую галерею. В лицо ударили ветер, звон железа и ледяная крупа. Задохнувшись, я посмотрела вниз и застыла. Там, у высокой крепостной стены, плясали отблески многочисленных факелов.

Как и все, я смотрела не один фильм со всякими драками. И масштабные битвы а-ля средневековье тоже видала. В кино. Так вот... Ничего общего с реальностью. Какое там фехтование и замысловатые финты! Один, максимум, два удара огромным мечом, и враг либо мёртв, либо не сильно от покойника отличается. Правда, вражин было что-то многовато. Их теснили, убивали, но на место упавших тут же лезли новые приземистые фигуры.

Хорошо ещё, что огромную дыру в стене каким-то образом успели заделать, а новая брешь оказалась узкой и неудобной. Лезть в неё, пробиваясь сквозь ощетинившийся пиками строй защитников, было сомнительным удовольствием. Да и тех, кому этот акробатический номер удавался, радостно встречали мечи второй линии обороны.