– Ты как ушла, мы ещё немного посудачили, – начала рассказ Леля.

«То есть, перемыли мне косточки», – подумала я.

– И стали спать укладываться. И тут: «бум!» Дверь нараспашку, влетает Луизка. Вся из себя злая да гордая. Нос под потолок дерёт. Слова через губу цедит. И давай тут расхаживать. Мол, деревня мы все тут неотёсанная. И клуши глупые.

– А Луизке-то какое дело? – удивилась я. – Ей же лучше: никто поперёк дороги не встанет и звезду эту заморскую не затмит.

– Ой... Было бы ради кого затмевать, – отмахнулась Леля. – Тоже мне, женишок! Птиц ощипанный!

– Кто общипанный?

– Ой, и трещотка ты, Лелька, – вмешалась Василиса. – Говорила, говорила, а ничего не сказала. Я сама расскажу. Луиза тут нам полчаса толковала, чтоб мужа её будущего дурными манерами не позорили. Дескать, о нём плохо подумают, раз таких негодных невест притянул. Вот она, добрая да заботливая, и возьмётся поучить нас уму-разуму.

– Ох ты боже ж мой! Какое счастье привалило, – с сарказмом протянула я.

– Ну, я примерно то же самое подумала.

– И мы тоже, – вставила Леля.

– Но не ругаться же. Это и в самом деле невежливо. В общем, сидим, слушаем, а она...

– Я не сидела! – подскочила малолетняя степнячка.

– А, да. Ты прыгала вокруг, кинула в неё подушкой и...

– Девушки, а о деле можно? – перебила я.

– Так я о деле. Луизка тут нас манерам учить надумала, да заприметила, что ты спишь.

– Мы же перину скрутили, чтобы не видать было, что невеста-то тю-тю, – вставила Леля.

– Луизка и взбеленилась. Как так, почему ты ей уважения не оказываешь. И давай тебя будить.

– Скрученную перину?

– Ну, до перины я её не пустила. Поколдовала немного и...

– И перестаралась! – расхохоталась с довольным видом Леля. – Так бухнуло, что Луизку чуть об потолок не приложило. А уж сажей засыпало с головы до ног. Мы её вопли потом ещё долго слышали. Сколько новых слов узнала... И казней заморских...

Девица мечтательно улыбнулась.

– То есть, – медленно закипая, проговорила я, – одна веселилась, другая перестаралась, а казнить собираются меня?

– Ну, да, – радостно подтвердила Леля, но, взглянув мне в лицо, поспешно слезла с кровати. – Ой... Что-то поздно... И спать хочется...

Девицы вдруг все скопом начали зевать и расползаться. А Василиса та и вовсе уже лежала у себя в постели и, кажется, даже похрапывала. Минуту спустя в комнате воцарилась тишина, нарушаемая только дружным храпом спящих девиц.

– Спите потише, – сердито бросила я.

Лишние звуки тут же стихли, и я задумалась: «Насколько заносчивая Луиза в курсе замковых дел? Узнает ли она, что меня вообще не было в комнате? И что для меня лучше, чтобы узнала или нет?»

Так или иначе, заморская невеста, которую не любили все поголовно, и мне не внушала добрых чувств. Её жених меня не интересовал. Но что если она решит иначе? Как бы не вздумала угробить мнимую соперницу. Вроде в средние века это было модно.

С такими мыслями я и заснула. И всю ночь мне снилось, как я бегаю по бесконечным коридорам, а за мной гоняется толпа девиц в свадебных платьях и кидается пузырьками с разноцветными ядами. Так что сиганувшей на постель Лельке, вырвавшей меня из липкой паутины навязчивого кошмара, я почти обрадовалась. Ещё бы она не угодила мне при этом локтем прямо в живот.

– Ты что творишь?!

– Бужу тебя, – как ни в чём не бывало отозвалась непоседа. – Там тётка Марфа приходила. Сказала, чтобы мы к завтраку в трапезную спускались. Луизка нас сама потчевать будет.

– Это ещё зачем?

– А кто её знает, что ей вдруг в голову взбрело. Раньше она и обедать не ходила никогда.

Перед глазами ясно встала гигантская аптечная бутыль с черепом на этикетке.