Чего греха таить, скажу, как было дело:
Однажды в выборы вмешалось моё тело.
Когда плевались Трамп и Хиллари с экрана,
Я взял и залпом выпил водки два стакана.
Потом ходил везде, кричал, мол, голосуйте
За Трампа нашего, но палец в рот не суйте.
А то оттяпает по локоть позже руку,
Забыв, что скинуть помогли блондинку-…уку.
Всё так и вышло, только стало даже хуже,
Теперь ещё ему и локоть весь наш нужен.
Вдобавок выследил меня агент из Штатов,
Доклад представил в Белый дом из компроматов.
Там фото с видео мои все изучили,
Подвергнуть санкциям Конгрессу поручили.
Из-за того, на Трампа что давал наводку,
Мне запретили покупать коньяк и водку.
На целый год среди друзей я стал изгоем,
А раньше дружно мы страдали все запоем.
Вот так поможешь сгоряча каким-то странам,
А после этого сидишь с пустым стаканом.
Есть в этих санкциях тенденция такая:
У всех под ними репутация плохая.
Не знаю, как же мне от выборов отмыться,
Чтоб в драбадан скорее можно бы напиться!
Вспомнилось на ночь
Давно всё это было, но вспомнил вдруг опять…
По пузырю на рыло решили водки взять.
Мол, посидим культурно втроём – и все дела,
Но, видно, в понедельник нас мама родила.
Принёс гитару Витя, чтоб песенки попеть,
Ему на ухо в детстве не наступал медведь.
А Петя мизантропом по трезвости бывал,
Но добрым становился, коль водки выпивал.
Достали сало с хлебом и кильку с колбасой,
Но было жарким лето, и Витя был босой.
Он в нетерпенье жутком сновал туда-сюда
И, поскользнувшись, водку разбил он всю тогда…
А в Пете мизантроп был ещё не усыплён —
Глаза налились кровью, как бык стал разъярён.
Ударил он гитарой по Витиной башке —
Остались только щепки на старом ремешке.
Схватил я поварёшку, чтоб бойню прекратить,
И треснул Петю сильно, пытаясь остудить.
От ручки оторвался черпак и улетел,
А также Витя Пете должок вернуть успел.
Гитара, поварёшка и мы смешались все,
Не выпив и глоточка, дрались во всей красе.
Соседи дожидались с трудом борьбы финал:
У каждого под глазом в итоге стал фингал.
Несолоно хлебавши мы злые разошлись,
Никто потом не верил, что трезвые дрались.
С тех пор одну бутылку мы ставили на стол
И от греха подальше другие все на пол.
Маргарита, окно открыто
Мозг привёл в порядок водкой,
Шлифанув затем пивком.
Закусил потом селёдкой,
Затянулся табаком.
Не настало чтоб раздолье
Моих низменных страстей,
Я уснул, уйдя в подполье
От непрошеных гостей.
А во сне уж разыгрался,
Впав в делирий затяжной.
Но, проснувшись, испугался…
Кавардак, гляжу, сплошной.
Вся посуда перебита,
Словно кто рубил сплеча.
Да к тому ж окно открыто,
Говорят, всю ночь кричал.
Маргариту звал вначале
И Коровьева с котом.
Да соседи не молчали —
Обзывали все скотом.
Вот сижу теперь, икая
От разгула тёмных сил.
А с похмелья боль такая,
И прибраться нету сил!
Декарт не прав
Давно известно: мысль материальна!
Я убеждался в этом много раз,
Ведь, если чья-то мысль аморальна,
Тот сразу получает прямо в глаз.
«Я мыслю, это значит – существую!» —
Изрёк Декарт полтыщи лет назад.
Но мысль эту я опротестую,
Пример всем предоставить буду рад.
Напились мы с друзьями по макушку,
Процесс работы мозга прекратив.
И угодили сразу же в психушку,
От общества себя отгородив.
Пока пары из нас не испарились,
Ни говорить, ни мыслить не могли.
Но мы же в этом мире находились,
И ангелы нас зорко стерегли.
Не мыслив, всё же мы существовали,
Вам пациенты это подтвердят.
Вот так доктрину новую создали,
С Рене Декартом вставши в один ряд.
Солнечный путь
Про праническое питание
Я услышал недавно вновь.
Вместо пищи разной жевания
Только свет поступает в кровь.
В силу денежного отсутствия
Я решил встать на этот путь.
И сказали слова напутствия