– Раз так, то мне надо как следует выспаться.

– Наверное.

Но мы оба не двигаемся с места. Смотрим на огонь. Дивимся, как мне удалось вляпаться в такое. Со страхом думаем о том, что может принести будущее.

Ярмарки всегда были моим любимым местом. Справа от меня – аттракционы с веселыми, вопящими от удовольствия и страха людьми, слева – мелькающие огоньки и звонкие колокольчики игровых автоматов.

Родители привезли меня в Мэй Фест, чтобы я побывала на папиной пресс-конференции, и разрешили погулять несколько часов по ярмарке. Мне полагалось веселиться до упаду, но вышло по-другому. Последние пять минут за мной таскаются двое каких-то парней, и из-за них настроение у меня не самое лучшее.

В руке жужжит сотовый. Я отступаю в сторонку, между двумя павильонами, чтобы прочитать сообщение. Может быть, парни, увидев, что я занята, пройдут мимо. А еще я надеюсь, что сообщение от моего двоюродного брата Генри. Мне семнадцать, а ему уже двадцать четыре, он в армии и должен со дня на день приехать домой. В Кентукки Генри не было давно, а мне так не хватает его, моего лучшего друга и старшего «брата». Какое счастье, это действительно он! Буду завтра. Сможешь приехать к бабушке?

Вздыхаю. Лучше бы, конечно, если бы он забыл о своих разногласиях с папой и провел хотя бы часть отпуска у нас, но настаивать я не собираюсь… пока. Кое-какие вопросы лучше решать лично и с глазу на глаз.

Пишу в ответ: Смогу. Никаких планов пока нет. Сейчас я в парке, а чуть позже у папы назначена пресс-конференция.

Генри: Тебе не позавидуешь.

Я: Не так уж все и плохо.

Генри: Врушка.

Вообще-то, так оно и есть. Пресс-конференция – то еще занудство. Все эти мероприятия по сбору средств, встречи с избирателями – мозги вянут, но признать, что Генри прав, значит только распалить его злость на моего отца. Вот почему я меняю тему.

Я: Есть хорошие новости.

Генри: Какие?

Я: Меня почти отобрали для стажировки!!!

Генри: Великолепно! Мои поздравления, Элль!

Улыбаюсь, как дурочка, в телефон. Начиная с прошлой весны я весь последний семестр предпоследнего школьного года боролась за право пройти собеседование для прохождения практики в компании, занимающейся программным обеспечением. Час назад мне сообщили по электронной почте, что я дошла до финального этапа. Генри первый, кто узнал эту новость. Так приятно наконец-то поделиться с кем-то радостью.

Поскольку я вовсе не была уверена, что мое заявление о стажировке рассмотрят, родители о моих успехах даже не догадываются. Они возлагают на меня большие надежды и в последнее время немного расстроены тем, что я не воссияла ни в одной из сфер моей юной жизни. С учебой у меня полный порядок, и им это известно, но папа с мамой хотят, чтобы я хоть раз оказалась в чем-то первой, а не третьей.

Теперь придется все рассказать – и сделать это побыстрее, – потому что без их письменного согласия меня не допустят к собеседованию. Может, родители и не обрадуются, узнав, что я скрыла от них такие важные события в моей жизни, но лучше бы им сосредоточиться на моем успехе, а не на моей скрытности.

– Да ты просто красотка, – говорит парень в красной бейсболке справа от меня. От него воняет лосьоном после бритья и чуточку спиртным.

Замечательно. Они все-таки потащились за мной и, даже увидев, что я занята, не оставили покое.

Опускаю телефон в сумочку, достаю из бокового кармашка бутылку пепси и иду дальше, рассчитывая оторваться в толпе от этого придурка и его приятеля. Они, однако, не отстают – проскальзывают, протискиваются, вертятся как ужи. Стараюсь игнорировать.

Все эти благотворительные папины встречи так меня достали, что на прошлой неделе даже Генри взялся меня подбодрить и призвал радоваться жизни. А лучше всего настроение поднимают аттракционы, игры да еще – поскольку во мне кипит мятежный дух – настоящее пепси. Вот только моя повернутая на здоровье мамочка в ужасе от всего, что в банках.