Он имеет в виду рекламу, обещающую за две недели покончить с облысением: несколько манипуляций, мол, и на башке вновь густая шевелюра.

Он гладит лысину и обидчиво бросает:

– Хрен, а не шевелюра!.. И повелся… Развели как последнего лоха…

Специалисты объяснили неудачу так: кожный покров на голове, будто бы, какой-то неправильный. Тимоня глядится во всю стену зеркало справа.

– Покров как покров… Ишь, придумали… Думают, что я им ишшо раз на лоха поведусь… А ху-ху не хо-хо?

И тут в его голове начинает вертеться обрывок где-то и когда-то слышанного стишка.

– Мистер… Министр… Владелец заводов… Так-так-так… Газет, пароходов… А дальше?.. Пароходов… Да… На палубе играет в мяч… Надыбал-таки!.. Нужен пароход, с палубой, чтобы можно было баловаться с мячом, – тут же поправляется. – Не пароход надобен, а королевская яхта.

Тимоня достает из кармана мобильник, отделанный множеством мелких бриллиантов. Звонит по адресам. И натыкается на крутую фирму, торгующую благородными плавсредствами. Там – большой выбор.

Вызвал кабриолет. Чтобы внушить продавцу, что дело имеет не с абы каким клиентом. Яхту выбрал после долгих ползаний. Но ему показалась слишком скромна. Высказал пожелание: чтобы в отделке побольше ореха и золочения.

– Сделаем, – откликается продавец, – только, – и начинает мяться и чесать затылок, – цена возрастет до неприличия.

Тимоня по-приятельски хлопает продавца по плечу и хихикает.

– Не на хлебе, слава Богу, одном сижу… Кое-что имею… Зачем мелочиться? Однова живу.

Прошел месяц. Тимоне сообщили, что работы по яхте закончены, что даже проведены все необходимые ходовые испытания, и он хоть сейчас может пуститься в плавание по морям-океанам.

Тимоня поехал на осмотр исполненного заказа. Заплатил кучу «бабок». Нанял команду. В капитаны рекомендовали старого и опытного «морского волка».

Наконец-таки Тимоня, ступив на палубу собственной «посудины», узрев ее сказочное благолепие, воспрянул духом и телом.

– Может, хозяин, пройдемся до того берега и обратно, а? – спросил капитан.

– Почему «пройдемся»? Ходят лохи, а я езжу.

– Понял, хозяин… Значит… – он кивнул в сторону, где должен был находиться другой берег.

– Валяй, паря, да пошибче, – милостиво кивнув, сказал Тимоня и направился в сторону своей каюты.

Капитан командует:

– Отдать швартовые!

Тимоня, услышав, останавливается и возвращается назад. Он, грозно сдвинув реденькие белесые ресницы, рычит:

– Ты чё, в натуре, ополоумел? А?! Как это «отдать швартовые»? Кому отдать? Твои, что ли? Ишь, раскомандовался… Ты прежде купи… эти самые… швартовые-то, а после и отдавай. Ясно?

– Ясно, хозяин, – капитан согласно кивает и снова отдает команду. – Отдать концы!

Тимоня того пуще осерчал.

– Ты, ублюдок, не понял, да? Я что тебе сказал? Тут все мое, все, понял, недоносок! И никакие «концы» не сметь отдавать! Повторяю, недоумок: ты сначала купи, а потом и раздавай налево и направо. Благодетель нашелся…

Тимоня тут же скрылся в роскошной каюте, где ждали его богато накрытый стол и роскошные молодые тёлки, такие, у которых ноги растут от шеи.

А яхта сорвалась с места и полетела. Только ее и видели.

История, о коей хочу сейчас поведать вам, ребятушки, случилась в достославные времена (как характеризуют летописцы, во времена великого застоя, когда народ безмолвствовал, потому что счастлив был). Ну, так вот…

Прибыл, стало быть, на нашу землю с важным визитом правитель очень плохой заморской державы. Почему «плохой», милостивые ребятушки? Потому что та самая держава все пыталась нас, дураков набитых, учить уму-разуму, а мы всячески отбрыкивались, говоря свысока: сами, мол, с усами.