– Ваше высочество, – прервал он провозглашающего литанию слугу и поклонился в пояс. – Отец, мать, дражайшая Лайва, брат, брат, – он кланялся каждому по отдельности, но уже не так низко. – Госпожа…

Остановил на ней взгляд.

– Девица Инра-лон-Верис. – Кайлеан привстала и присела в поклоне. – Подруга и переводчица ее высочества.

– Я загнал двух лошадей, торопясь на эту встречу, но все равно буду жалеть о каждой пропущенной минуте. Потому, прошу вас, простите меня за дорожную одежду.

Он сделал ударение на «загнал» и цокнул по-военному шпорами так, что те аж зазвенели. Кайлеан перевела взгляд на его сапоги. Шпоры были кроваво-красными.

Она ткнула каблуком в стопу Дагены так, что та подскочила со стула. И тут же склонилась к уху «переводчицы».

– Что с тобой? – прошипела на анахо.

За столом уже воцарилось замешательство, граф с графиней тоже вскочили на ноги, оба смотрели на вошедшего так, словно у того вдруг выросла вторая голова.

Кайлеан лишь шепнула:

– Он тебя оскорбил.

Даг отреагировала мгновенно: без раздумий отодвинула кресло и, ни на кого не глядя, направилась к двери. Аэриха миновала с таким лицом, как будто был он лишь кучей дерьма, покрытой опарышами.

– Ваше высочество! Ваше высочество! – Циврас-дер-Малег попытался побежать за ней, но Кайлеан бесцеремонно преградила ему дорогу.

– Прошу прощения, господин граф, – присела она в поклоне. – Но, когда княжна в таком настроении, лучше ей не мешать. Я попытаюсь ее как-то успокоить.

И вышла, оставив всех в бесконечном удивлении.

Едва лишь они добрались до своих комнат, Дагена замерла, словно прислушиваясь.

– Ну ладно. Скажешь мне, в чем там, собственно, было дело? Если граф почувствует себя оскорбленным…

Кайлеан снова стукнула себя пальцем по уху. Ее подруга фыркнула.

– Нет, на этот раз – определенно нет. У меня свои методы. Бабка меня и этому научила. Итак: отчего мы рискуем быть вышвырнутыми из замка?

– Потому что ее высочество Гее’нера из рода Френвельсов при одном упоминании о том, что он заездил двух коней, плеснула бы Аэриху вином в лицо. А после демонстрации окровавленных шпор – разбила бы ему бокал о голову.

Даг смягчилась.

– Об этом я не подумала… – Она чуть улыбнулась. – Получается, что я оскорблена в доме графа, и при этом – смертельно? Так что, ожидаем извинений?

– Не можем ждать, поскольку Циврас-дер-Малег, похоже, слабо понимает, что произошло. Через пару минут я отправлюсь к графу с твоим пожеланием отправить гонца и вернуть наш фургон либо приготовить завтра собственный.

– А если он согласится?

Кайлеан покачала головой:

– Нет. Он придерживается – или старается произвести такое впечатление – старых меекханских обычаев, а там нет большего позора, чем оскорбить гостя. Захочет нас удержать. Прикажет сыну извиниться. А мы позволим ему. Но только завтра. Пока же ты играешь дикарку в ярости. Разбей зеркало, сломай мебель, порежь обивку на софе.

Дагена скривилась от нетерпения.

– А потом?

– Ты играешь гостя, который едва дает себя упросить и который не всегда имеет желание общаться с хозяином. Это даст нам побольше свободы. У нас есть еще три дня, и лучше не терять их зря.

Четвертью часа позже Кайлеан вышла в коридор, поймала первого попавшегося слугу за рукав и приказала сопроводить себя к Циврасу-дер-Малегу.

Похоже, ужин закончился, поскольку граф был уже в другой комнате, в помещении, полном книг и со стоящим посредине огромным столом из черного дерева. Выглядело так, словно он не надеялся, что она придет, стоя лицом к узкому окну, всматриваясь в ночь. На звук открывшейся двери медленно повернулся, а увидев, кто вошел, приподнял брови.