«Стар царь, пора ему бы на покой, от больших дел уже надо отстраниться» – так считали многие в Иле.

– В Закрай поедешь ты, – решил Миролей. – Повезешь подарки. Смотри и слушай там. Нет мне покоя. Нашептывали мне со всех сторон твое имя, советовали, чтобы отправил я в Закрай тебя…

– Кто нашептывал? – снисходительно спрашивал у царя Роха, думая, что старец заговаривается.

– Верю я в тебя, воспитанник Мастерового. Ступай!

Сменился день, уступив место новому. Как и прежде, все светлое время Ямыха и его слуг было не видно, и лишь стало вечереть, как правитель объявился снова. Он любезно пригласил Роху следовать за ним. И вновь ждала их трапеза, а потом Ямых сказал:

– Нас с тобой ждет сегодня большой разговор. Я хотел бы поведать тебе, на мой взгляд, о самом важном. Пойдем, посланник.

Они поднялись вверх по той же дороге, по которой обоз попал сюда, потом по краю обошли яму, в центре которой и находилось Гнездо.

Оказавшись на пустыре, на самом его краю, Ямых наконец остановился. Из-за туч выглянула луна и осветила холодным светом Закрай. Во всяком случае, ту его часть что была сейчас досягаема глазу. По периметру Ямы все было усеяно камнями, а где-то дальше виднелись уже знакомые Рохе огромные кочки. Камни блестели гладкими «лысинами». И все они казались разбросанными здесь неведомой силой или гигантом сеятелем.

– Гляди! – И Ямых указал в сторону Гнезда.

Воспитанник Мастерового увидел как из-за камней и кочек появились люди. Их становилось все больше и больше, они побежали к яме, а потом вниз по спуску. Людей было много. Мужчины и женщины окружили это уродливое сооружение, в руках у них оказались длинные веревки. Выстроившись друг за другом в цепочки, они, как по команде, начали рывками тянуть веревки на себя. Бревна и доски с внешней стороны строения поддались не сразу, но наконец с шумом и скрежетом разошлись, подобно треснувшей скорлупе. Гнездо, похожее на огромную несуразную лилию, родило прекрасное раскидистое дерево. Люди тут же разбежались.

Обретя свободу, дерево расправило свои ветви и заполнило собой еще большее пространство. Роха слышал, как оно избавлялось от мертвых веток, с шумом сбрасывая их вниз. Наконец, раскинувшись во всей красе, оно успокоилось и теперь лишь покачивало ветками, играя со свежим ветерком.

Роха стоял на краю как завороженный, разглядывая многовекового исполина. С этого места он не видел своих товарищей, но был уверен, что и они там, внизу, точно так же стояли пораженные увиденным.

– Время… Время ускользает от нас вместе с возможностями, – начал разговор Ямых. – От нашей беседы, от того, чем она закончится, будет зависеть очень много, особенно для тебя, Роха.

– Это звучит как угроза. Не угрожаешь ли ты мне, правитель?

– Нет, нет, посланник Иля, ни в коем случае. – И Ямых дружелюбно положил руку Рохе на плечо. – Я хочу, чтобы ты правильно меня понял, и намереваюсь тебя предостеречь.

– От чего, правитель?

– От поступков, сын Мастерового, от поступков. То, что я сейчас тебе сообщу, скрыто от посторонних ушей и глаз, но касается всех. – И правитель провел пальцем по воздуху.

– Уже скоро все придет в движение, все изменится и перемелется в жерновах истории: свободные станут рабами, а изгнанные и отвергнутые начнут править миром. День поменяется местами с ночью. Понимаешь?

– Нет, – спокойно ответил Роха.

– Пришло время, Роха! Пришло время!

– Как понимать тебя, правитель?

– А так: выживет тот, кто согласен измениться, в чем-то уступить и принять новое. Скрытые силы пришли в движение! Они идут по следу, как охотничьи псы. – Палец Ямыха отчего-то указал на яму подле них. – Собаки – вестники истемников, посланцы подземелий, они уже пришли, ты видел их.