– Их мы оберегаем. Максимально возможно. Но, видишь ли, если в стране преступников слишком много и они слишком яростны, жертвы всё-таки бывают. Но я покажу тебе позже, как мы им, так сказать, компенсируем страдания и мучения.

– А нечто менее кровавое есть?

– Если мы знаем, что должен взорваться вулкан или случиться цунами, мы делаем всё, чтобы дать людям время уйти в безопасные места.

– Успешно?

– Почти всегда.

Дорми обдумала всё сказанное и пришла к выводу, что совмещать деятельность помощника Хранителя и архитектуру у неё вряд ли получится. Потому что оба занятия потребуют всех её сил.

Хранитель улыбнулся уже открыто:

– Для себя ты ведь тоже сможешь время убыстрять или замедлять. И даже останавливать. Это я к тому, что, когда никакой работы помощницы у тебя не будет, ты любую минуту сможешь превратить хоть в месяц и создавать свои здания. А потом вернуться в последнюю из секунд замедленной минуты и снова заняться обязанностями помощницы.

– Интересно, а это не считается использованием служебного положения в личных целях?

Хранитель улыбнулся, едва сдерживая смех:

– Это рабочие условия.

– Кстати, о рабочих условиях. Как бы ты меня не уверял, что я прямо гений и возможности мои мне самой неведомы, но ведь делать то, о чём ты упоминал, всё-таки нужно уметь! А я не умею!

– Это дело поправимое: пройдёшь обучение и практические занятия – научишься. И потом – первое столетие ты будешь работать под присмотром старшего помощника.

Дорми показалось, что она ослышалась: первое столетие? А их сколько? Конечно, люди теперь живут в три раза дольше, чем в страшных двадцатом и двадцать первом веках, но ведь Хранитель явно имеет в виду что-то другое? То есть не пару-тройку сотен лет человеческой жизни?

– Правильно понимаешь. Я вечен, как вечны стихии, мои помощники тоже практически вечны, и такими же вечными могут стать все, кто вступает на службу Охраны Времени.

– Вечность, это сколько?

– Десятки миллионов лет.

– Хранитель, столько не живут!

– Кое-кто живёт!

Видимо, Дорми здорово его насмешила, потому что при том, что выражение лица у него было постоянно серьёзным, весёлые искры так и плясали в его глазах.

Самое удивительное, что при огромной разнице в габаритах (Дорми физически была примерно в миллион раз меньше, поскольку подозревала, что Хранитель обладает совершенно другими, чем те, что видит Дорми, габаритами), она видела Хранителя цельным, как видела бы собеседника-человека. Как так получалось, она не понимала, но и не спорила с этим: общаться с линией на подошве или пуговицей на камзоле Хранителя было бы неинтересно…

Всё услышанное оказалось настолько поразительным, что Дорми даже прекратила рассматривать город. Почему-то она знала, что ещё успеет всё увидеть, оценить, полюбоваться каждым строением и даже каждым растением. И что она тут если не останется насовсем, то уж точно будет часто и подолгу бывать.

Теперь стало понятным, почему в последнее время её беспокоили слишком явные проявления каких-то ранее не известных ей способностей. Вероятнее всего, эти способности привёл в действие именно Хранитель.

– Ты права. Как только стало очевидным, что ты достигла нужного уровня развития, я твои способности вытащил из твоего же подсознания. И не нужно этого бояться. В принципе, этому принято радоваться – собственным талантам и возможностям, и, с их помощью, послужить добру.

– И что я смогу делать?

– Первейшая твоя способность: находясь в том же месте, где ты находилась до этого, видеть где угодно что угодно. При этом оставаясь совершенно невидимой людям, которые окажутся в той точке, на которую ты сейчас смотришь. Даже можно сказать, что и ты перенеслась в то место и обозреваешь ситуацию, оценивая, требуется ли твоё вмешательство, твоя помощь немедленно или можно позволить человеку самому эту проблему разрешить. Если, конечно, это возможно.