И вдруг тяжелый недуг свалил его с ног. Год проходил за годом, а Аянит оставался прикованным к постели! От тоски по воле, от невыносимых страданий он сильно ослаб. От прежнего отважного молодца остались лишь кожа да кости. Орлиные глаза потускнели. Неотвратимо надвигалась смерть.
И вот тогда-то Аянита охватило острое желание увидеть любимый цветок – подснежник. Может, в последний раз.
Стояла ранняя весна. Размеренно, как часы неугасимой жизни, стучали звонкие капли. Аянит выполз из темной юрты, волоча за собой безжизненные ноги.
Солнце глянуло в его глаза.
«Подснежник, я смерти не боюсь, но не хочу, чтобы мое дыхание прервалось до того, как я свижусь с тобой! Где же ты, подснежник? Помогите, мои костлявые руки, единственная моя опора, дотащиться до первого подснежника! А там будь что будет…»
Таас-кигилях
Воспоминания детских лет неувядаемы.
Качаюсь на олене. Впереди, как всегда, едет отец. Путь наш долог. Мы на границе меж тундрой и тайгой. Едем по берегу Алазеи. Дремлю в седле, как в люльке. Время от времени открываю глаза, чтобы не потерять из виду отца.
И вдруг – о ужас! – я вижу великана. Могучий, широкоплечий. Шапка сдвинута на лоб. Да он не один! Их несколько. Выстроились рядами и смотрят вдаль.
Выше самых высоких деревьев возвышаются.
– Папа! – кричу я в ужасе.
– Что такое?!
– Впереди великаны! Остановись! Они нас убьют!
– Великаны? Верно. Только каменные.
Олени так и рвутся к великанам, как будто учуяли доброго хозяина. У меня же перехватило дыхание. А отец уже спокойно спешивается у ног этих чудовищ, смотрит на меня и улыбается.
Олень, на котором я ехал, резко рванулся вперед. Я оказался на земле.
– Ты чего это кувыркаешься? – спрашивает отец смеясь.
– Сбросил проклятый олень!
– Не хитри, – говорит отец. – Никакой олень не в силах сбросить тебя. Ты же родился в седле!
Мне стало стыдно за ложь и трусость. Я ведь нарочно упал: лишь бы быть подальше от страшных великанов.
– Подходи, не бойся, – зовет меня отец. – Они добрые. Это Таас-кигилях – каменные люди.
Приглядываюсь. Примериваюсь. Здесь тихо и прохладно. Комаров как будто ветром сдуло. Усталые олени легли отдыхать под тенью каменных громад.
Задрав голову, разглядываю великанов. А они пристально и неотрывно всматриваются в синие дали. Одни в тундру, другие в тайгу. Может, на горизонте появятся злые люди? Мы – гости. А гостей оберегают.
Сидим у костра и пьем ароматный чай. Сияет полярное солнце. Над тундрой висят тучи комаров и мошкары. А здесь их нет. Даже не слышно.
– Скажи, папа, это они комаров отгоняют? – спрашиваю я, кивнув головой в сторону великанов.
– Да, сын, – отвечает отец и улыбается своим мыслям. – Видишь, как здесь хорошо!
– Папа, а почему они такие большие?
– Потому что они великаны.
– А почему они великаны?
– Потому что они сильные.
– А почему сильные?
– Потому что они похожи на человека.
– А кто сделал этих великанов?
– Природа.
После чая я совсем осмелел, облазил и осмотрел все скалы. Попытался даже подняться на вершину, но не смог. Я так устал, что едва добрался до привала, где и заснул крепким сном.
Снились мне хорошие сны. Будто я крепко подружился с великанами. Один из них усадил меня на голову другого. У ног моих с одной стороны лежала зеленая тайга, с другой – тундра. За ней блистал льдами Северный Ледовитый океан. Глянул вниз и увидел отца, который казался отсюда маленьким-маленьким.
«Папа! – закричал я. – Я вижу все кругом: тайгу, тундру, океан. Я выше великана!»
«И сильнее!» – услышал я в ответ голос отца и проснулся.
…Дальше наш путь пролегал по каменистым тропам. Справа шумела горная река. Слева возвышались увенчанные снегами вершины гор. На берегу реки блистали мощные глыбы льда. А ехали мы зеленым лесом. Зеленая улица между вековыми снегами и льдами!