Музыка затихла. Кеяс остановилась, обратив лицо с закрытыми глазами к небу и счастливо улыбаясь. Одежда старика вновь зажила собственной жизнью – Винда вернулся уже на привычное место.

– Ему понравилось, – сказал Вогте. – И мне.

Кеяс еще раз улыбнулась и подошла, а старик поднялся с земли и сказал:

– Ну что, хорошо отдохнули, можно дальше.

Голос ударил со всех сторон, проскрипел пронзительно:

– Кто такие?! Что забыли в земле моей?! Видно, костями белыми, муравьями глодаными стать тщитесь.

Вогте остановился, пристально вглядываясь в окружающий лес. Кеяс невольно подошла к нему как можно ближе, тревожно озираясь.

– Кто это? – прошептала.

– Сейчас, думаю, узнаем. Кто-нибудь из Ведающих, а по совместительству мест этих Хранитель. Ну а точнее Хранительница, судя по голосу. Не робей, разберемся, – негромко ответил старик.

Карканье ворон заполонило воздух, ворвалось в уши терзающим звуком, деревья жутко заскрипели и всё вокруг словно зазвенело ощутимо давящим напряжением.

– Что надо тебе?! Мы мирные путники, – крикнул Вогте.

– Мирные с такой Силой за пазухой без вести не являются! – совсем невыносимо зазвучал голос.

Коряги с земли поднялись, острой щепой обломков нацелив – ударили все разом, будто метнул их кто.

Ветром Вогте взорвался, воздуха ударом диким. Не сам, конечно – Винда крылом вихря махнул. Смел обломки, летящие, порывом одним.

Кеяс только вот испуганной до оцепенения была и словно включилась: поднялось что-то изнутри, телом овладело. Как со стороны себя наблюдать начала, процессом не управляя. Завертелась на месте – всё быстрей и быстрей. Летящие руки будто саму реальность воронкой закручивать начали – поплыло пространство. Трава как от урагана на землю легла, но Винда не причем был, вокруг Вогте обвился до поры. Деревья потрескивать и клонится стали.

– Остановись! Все! Все! Ошиблась я! Не губи лес! Меня, если хочешь, лес оставь. Он не при чем, я попросила, – раздался крик и из чащи, семеня, выбежала маленькая сухонькая старушка. – Вижу – без умысла ты.

Кеяс как включилась, не понимая, так и остановилась, глазами растеряно хлопая. Вогте смотрел на нее задумчиво.

– А я ведь слова про Силу за пазухой на себя, дурак старый, принял. А тут вона как…, – признался.

Тут старушка доковыляла уж. Оба вниманием к ней обратились, хранительнице мест здешних.

– Ох, ну встряхнули вы мне нервишки, не ожидала гостей таких. Малость струхнула, ну а с испугу чё только не натворишь. Один из старой гвардии, – глянула пристально на Вогте, и тут же на Кеяс переключилась, – И молодая, непознанная. Да-а-а, дела. Так, ко мне пойдем. Неча на дороге разговоры говорить. – И, приглашающе махая рукой, направилась вглубь ельника, по незаметной до этого тропке.

Позже, усадив гостей за стол, Энсварли – так звали старушку – сказала:

– Да, девка, сильна ты безмерно, но Силу свою не видишь, не признаешь, не понимаешь. Чураешься. Плохой её мнишь. Думаешь, рушит она всё. Да, рушит, коли границ не знает. Огонь в лесу силу взявший, большой беды натворить может. В печи, камнем, суть землей, в границы введенный, греет и кормит. Познать тебе Силу свою надо, увидеть в себе.

– Хорошо бы… Как, вот только? – спросила Кеяс.

– Зеркало особое найти тебе надо. Себя в нем сможешь увидеть, настоящую. Кто ты есть. Увидишь – дальше ясно станет, что делать, – ответила Энсварли.

– Где искать его? – спросила девушка.

– Вот тут есть некая закавыка. Точно, где лежит, никто не знает, но куда наперво отправиться надо, подскажу, – сказала старушка. – В дне пути отсюда вход под землю есть – приметы укажу. Спустись туда. Обратно выйдешь если, иди оттуда на запад – к горе придёшь. Не ошибёшься, гору-то, от подземелья в отличии, хорошо видно будет. Та, что небо вершиной ковыряет. Там, ясно дело, подняться нужно. Ну и спуститься, конечно, тоже. Такие вот тебе подсказки. Большего не скажу. Не вправе.