По воде внезапно прошла крупная рябь, и я невольно отшатнулся. Вскочил на ноги, чтоб не упасть. Ну, блин, Тарас! Да что это за тайны такие?

Звук мотора не услышал, только когда хлопнула дверца автомобиля, обернулся, увидел друга, выбирающегося из серой, классной на вид тачки, поставленной бок о бок с моей.

– Эй, – сразу заорал он. – Ты что, сдурел?

– И тебе привет! – крикнул я в ответ и пошел к нему навстречу, опять взбираясь по крутому склону. Спускаться к берегу мой друг явно не собирался. – Пожрать привез?

– Я тебе что говорил? – Тарас чуть сбавил тон, спросил как-то робко: – Ты не прикасался к воде? Почему волосы мокрые?

– В речке искупался, – не стал расстраивать друга. – Давно уже подъехал. А на озеро просто смотрел. Что с ним не так?

Пожал его огромную ручищу, и заглянул на заднее сиденье. Тонированные стекла надежно скрывали содержимое салона.

– Все не так, – буркнул Тарас. – Ща шашлыки будем готовить.

– Какие шашлыки? – возмутился я. – Сколько их еще ждать? Я почти сутки не ел. Больше ничего нет?

Тихомиров со вздохом полез в машину, что при его габаритах было непросто, и, выудив оттуда шоколадный батончик, сунул мне в руки:

– Жри. А про шашлыки я серьезно. Светка замариновала – тебе же всегда нравилось, как она делает.

Искренне ненавидел эти батончики, но, чувствуя, что от Тихомирова большего не добьешься, сорвал обертку и стал жевать это приторное нечто. Тарас тем временем открыл багажник, вытащил оттуда части разборного мангала, шампуры и пластиковое ведро с плотно пригнанной крышкой. Сквозь полупрозрачные бока проглядывало содержимое, и я в душе порадовался количеству заготовленного мяса.

– Угли доставай, – проговорил я с набитым ртом. – Сразу и займемся.

– А зачем угли? – удивился мой большой друг. – Лес же кругом. Вот тебе топор и пила – что хочешь.

– Ты серьезно? – как можно спокойней осведомился я.

Тарас вдруг расплылся в довольной улыбке, поправил на носу очки с толстыми линзами и выкинул из багажника на траву мешок с углями:

– Вспомнил, какой ты лентяй и купил по дороге. На, готовь, Серый! Или погоди, – он снова стал рыться в багажнике, и голос доносился глухо, – давай сначала палатки поставим.

К боку машины он прислонил квадратную пластиковую столешницу, ножки от нее, два складных стула.

– О-па! А мы тут надолго?

Тарас выпрямился, держа в объятиях свою любимую брезентовую пятиместную палатку. Вместилищем для нее служил запачканный какой-то краской, заштопанный в нескольких местах и лишенный практически всех лямок и ремешков чехол. Сама палатка выпирала из него неприглядным серовато-зеленым комком. Любит Тарас эту палатку, но тяги к аккуратному хранению не испытывает. Только накрывая на стол, он становится жутко щепетильным. Еда для него святое и он не терпит, когда кто-то кусочничает или ест между приемами пищи. Потому, даже понимая, как я голоден, неодобрительно поглядывал на уничтожение шоколадного батончика.

– Пока не знаю, – пожал он плечами. – Может и надолго. Посмотрим. Палатку взял?

– Угу.

– Ну, пошли ставить.

– Там же?

Тарас при этом вопросе замер, почесал затылок, сдвинув на лоб кепку:

– Можно и там же.

Я достал свою палатку, спальник, прихватил еще разборный мангал с углями, и пошел за ним в сторону нашего позапрошлогоднего «стойбища».

Поставили сначала палатку Тихомирова, потом мою. Ярко-синяя трехместка из легкого материала радовала глаз. Двухслойная и непромокаемая с москитной сеткой на входе. Брезентовая палатка друга смотрелась куда более внушительно и брутально. Но москитной сетки в ней не имелось.

Тарас сразу пошел к машине за остальными вещами, а я собрал мангал, вытоптав предварительно траву поблизости от палаток. Угли и бумажный мешок от них, все пустил в дело, разжег зажигалкой, которую всегда таскаю в кармане. Вроде бросил курить, а от этой привычки не избавился. Не раз мне уже пригождалась такая запасливость.