Синтия неосознанно повторила его жест, коснувшись его щеки. И еще больше нахмурилась. Словно что-то озадачило и смутило ее.

Ее замешательство побудило Майлса вежливо сказать:

– Спасибо, мисс Брайтли.

Ее глаза тотчас расширились. Но затем – будь он проклят, если его слова не вернули ей чувство юмора, – в них промелькнули лукавые искорки.

Угораздило же его ляпнуть такое!

Они оба невольно улыбнулись, и на одно короткое мгновение Майлсу показалось, что пол уходит у него из-под ног и он переносится в какой-то иной, сверкающий мир.

– Пожалуйста, мистер Редмонд, – с чопорным видом отозвалась она.

Их улыбки стали шире, но какое-то тревожное чувство заставило Майлса резко отвернуться.

Последовала очередная долгая пауза.

– Что ж, мне не терпится услышать… кое-что о других джентльменах, присутствующих здесь, мистер Редмонд, – сказала Синтия и тут же вышла из алькова.

Майлс проводил ее взглядом. Когда она скрылась из виду, вернувшись в салон, полный людей с самыми разными желаниями и намерениями, таящимися за вежливыми улыбками, он ощутил слабое подобие той паники, которая охватила его, когда она исчезла в бальном зале при их первой встрече.

Он поднял руку и прижал к губам костяшки пальцев. Его губы все еще были теплыми.

Он собирался ошеломить ее своим поцелуем. Но похоже, сам был ошеломлен.

Задумчивый и настороженный, Майлс оставался в алькове, прижимая к губам костяшки пальцев, пока жар поцелуя не прошел.

Вернувшись в салон, Синтия помедлила перед картиной Джеймса Уорда, на которой была изображена белая лошадь. На ее лице все еще играла улыбка – неподвижная, как маскарадная маска. И она по-прежнему находилась во власти ощущений. На щеках же ее горел румянец, сердце учащенно билось.

Она сделала несколько глубоких вздохов, пытаясь успокоиться.

Вайолет бросила на подругу пытливый взгляд. Увидев ее улыбку, улыбнулась в ответ и вернулась к своему разговору.

Успокоившись, Синтия направила свое внимание на лорда Милторпа, маркиза Бленхейма. При этом делала вид, что изучает картину.

Лорд Милторп весь состоял из прямых линий: ровные, как доска, плечи, негнущаяся спина, гладкие волосы стального оттенка, которые зачесывал за уши. Единственной мягкой частью его тела был живот – такой округлый, что, казалось, он лежал у него на коленях.

Маркиз сидел на самом краешке стула, словно был готов в любой момент вскочить и ретироваться. Одна его рука лежала на колене, а пальцы на ней шевелились, как безволосое создание из ночного кошмара. Пальцы другой руки были согнуты, словно он сжимал ствол невидимого ружья.

Синтия предположила, что он чувствовал себя очень неловко без собаки и ружья и не имел ни малейшего понятия, что делать с руками в их отсутствие. «Наверное, трудно разговаривать в таком состоянии», – подумала она не без сочувствия.

Интересно, что стало с его чашкой? Должно быть, слуга унес чашку, опасаясь за ее сохранность.

Двадцать тысяч фунтов! Пожалуй, пора проверить сведения, полученные от мистера Редмонда.

Синтия сделала глубокий вздох и, чуть повернувшись, устремила пристальный взгляд на лорда Милторпа.

Тот замер – словно услышал призыв охотничьего рожка. И тут же нахмурился.

Затем осторожно осмотрелся, пытаясь определить, что потревожило его. И вздрогнул, перехватив взгляд Синтии, взиравшей на него сияющими глазами.

Синтия тут же потупилась и выждала немного, прежде чем робко поднять глаза и взглянуть на него сквозь полуопущенные ресницы. В недавнем прошлом этот взгляд вдохновлял ее поклонников на стихотворения.

Лоб лорда Милторпа разгладился, губы приоткрылись. Казалось, он был очарован, заворожен.