Вот что писала Доротея: «Мне вообще так хорошо в этом монастыре философов, как будто я никогда не знала ничего лучшего. Только Фихте внушает мне какой-то страх; этому виной не он, а мои отношения к свету и Фридриху; я чего-то боюсь, но, может быть, ошибаюсь. Писать больше не могу, потому что мои философы беспрестанно то вбегают в мою комнату, то уходят, так что у меня кружится голова». Надо сказать, что им так понравилось жить вместе, что Фридрих Шлегель, Доротея и Фихте решили никогда не разлучаться. Однако через некоторое время Доротея Мендельсон-Вейт по неизвестным причинам покинула своих гражданских мужей. Странная семья распалась: Фихте вернулся к законной жене, а Шлегель с головой окунулся в творчество.

После Доротеи в его жизни было еще много женщин, однако он больше никогда не вступал ни в гражданский, ни в официальный брак.

Прежде чем развестись с женой, Чарлз Диккенс прожил с ней 20 лет. Его супруга Кэйт Хогарт была заурядной женщиной. Выйдя замуж за Диккенса, она полностью посвятила себя ведению хозяйства и воспитанию детей. С мужем у Кэйт не было взаимопонимания, но в целом на протяжении 20 лет их отношения оставались более или менее ровными. По крайней мере, в их семье не было ни ссор, ни скандалов, ни взаимных упреков. Диккенс отдавал всего себя творчеству, а Кэйт занималась домашними делами. Но чем больше Диккенс становился известным как писатель, чем больше он зарабатывал на жизнь, тем сильнее отдалялась от него жена.

Она была несколько странной женщиной: ей почему-то совсем не нравилось, что Диккенс испытывал потребность обставить свою жизнь с внешней стороны по возможности лучше и комфортнее.

Когда книги Диккенса стали приносить его семье приличный доход, писатель начал устраивать у себя дома вечера, на которые собирались люди, посвятившие свою жизнь, творчеству: как мужчины, так и женщины.

Кэйт совсем не нравились друзья мужа, и на приемах она даже не пыталась скрыть свою неприязнь, которую испытывала к ним. Кроме того, жена Диккенса, несмотря на то что была неплохой хозяйкой, совершенно не умела организовывать светские приемы. Впрочем, учиться всем тонкостям приема гостей у нее не было желания.

Принимать гостей писателю помогала сестра жены, которая со временем начала играть в доме ведущую роль: постепенно она взяла хозяйство в свои руки, и Кэйт оказалась как бы не у дел. Она возненавидела сестру, считая, что у Диккенса с ней роман. Но она ошибалась. Сестра принимала и развлекала гостей не для того, чтобы показать свое превосходство над Кэйт, а отчасти потому, что хотела скрыть неумение последней.

Кэйт подозревала, что муж изменяет ей с сестрой, а после того, как Диккенс по неосторожности сказал, что сестра Кэйт – идеал женственности, ее подозрение переросло в уверенность. В этот день Кэйт впервые в жизни осыпала мужа упреками и оскорблениями. Диккенс клялся в том, что не изменял ей. И Кэйт готова уже была поверить, если бы до ее ушей не долетела фраза Диккенса, высказанная им в кругу друзей. В разговоре с приятелями-литераторами о браке Диккенс, говоря о своей жене, заметил: «Она создана не для меня…»

Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Кэйт. Устроив мужу жуткий скандал и пожелав ему счастья со своей сестрой – идеальной женщиной, созданной для него, Кэйт ушла от Диккенса и через некоторое время проинформировала его о том, что подала на развод.

После развода Диккенс стал выдавать бывшей жене по 200 фунтов ежегодно. Как уже говорилось, Кэйт ушла из дома Диккенса, а после развода родителей к ней переехал жить старший сын. Остальные 9 детей, а также сестра Кэйт, послужившая причиной разрыва Диккенса с женой, остались жить в доме писателя.