Геро подняла голову. Рединг наблюдал за ней с таким видом, словно читал ее мысли.

– Зачем? – спросила она.

– Что зачем?

– Зачем столь неожиданное беспокойство о моей особе? Почему вы хотите заключить эту сделку?

Она ожидала, что он разозлится, но этого не произошло – Гриффин с еле заметной усмешкой снова привалился к мягкой спинке сиденья.

– Вы непредсказуемая женщина, леди Совершенство. Возможно, мое доброе сердце призывает меня спасать безрассудных дам.

– Я вам не верю.

– Вполне разумно. – Он насмешливо смотрел на нее.

Геро выглянула в окно. Какой у нее выбор, если она хочет продолжать свои визиты в приют?

– Хорошо. – Она повернулась к нему. – Вы можете поехать вместе со мной в следующий раз, когда я соберусь в Сент-Джайлз.

– Согласен. – Он зевнул, затем привстал, чтобы постучать в крышу кареты. – Вы можете послать записку ко мне домой в любое время, когда пожелаете. Номер тридцать четыре на Голден-сквер.

– Разве вы не живете в Мэндевилл-Хаусе, когда приезжаете в Лондон? – удивилась Геро.

– Нет. – Губы у него скривились.

Карета остановилась, и он уже в двери повернулся и сказал:

– Я буду у вашего дома завтра в девять утра.

– Но я не собиралась так скоро опять ехать в приют.

– Я думаю, что смогу решить ваши проблемы с архитектором, – пояснил он. – Ровно в девять. Договорились?

Зеленые глаза пронзили ее, и все, что она смогла, это молча кивнуть.

– Хорошо, – произнес он, выскочил из кареты и захлопнул дверцу. Карета рывком двинулась вперед.

Геро с облегчением выдохнула и в первый раз за всю дорогу спросила себя: «А что Рединг делал в Сент-Джайлзе?»

Геро, нервничая, спустилась по ступеням лестницы. Девять утра – это немыслимо ранний час для поездок любой светской дамы, и кузина Батильда этого не одобрит. И ей просто повезет, если ее не увидят в обществе пресловутого будущего деверя. Оглядев улицу, Геро никого не увидела.

Совсем никого.

У нее даже поникли плечи. Ей придется отпустить карету, поджидавшую перед домом. Да и чего ждать от повесы и распутника? Утренние прогулки с респектабельными дамами, вероятно, не в его правилах.

– Ждете меня?

Мужской голос прозвучал прямо у Геро за спиной, и она от неожиданности вскрикнула и чуть не подскочила. Она сердито посмотрела на Рединга. Он выглядел неопрятным и взъерошенным.

– Вы снова где-то разгуливали всю ночь? – не подумав, спросила она, а когда опомнилась, то краска залила ей шею.

Гриффин засмеялся и помог ей сесть в поджидавшую карету.

– Разумеется. Распутники не спят по ночам, а занимаются более интересными делами.

Геро ничего на это не ответила и опустилась на подушки сиденья. Странно, но, хотя его слова ужасно раздражали, она ощутила… радостное волнение от того, что он все-таки появился, как они договаривались.

– А вы, наоборот, – сказал Рединг, усаживаясь напротив, – выглядите свежей и отдохнувшей. Прелестная утренняя лилия.

Она недоверчиво на него взглянула. То, что можно было расценить как комплимент, в его устах прозвучало как оскорбление.

А Гриффин улыбался как ни в чем не бывало во весь свой большой рот, от чего на щеках у него залегли глубокие складки. Щетина на скулах казалась еще темнее от белого парика.

– А вы с успехом могли бы позировать для гравюры с предостерегающим названием «Распутник», – заметила она что ни на есть нежным голосом.

Рединг расхохотался:

– У моей лилии есть шипы, оказывается.

– У лилии нет шипов, и в любом случае я не ваша лилия.

– Конечно, нет. Вы просто моя дорогая будущая сестрица.

Геро собиралась его одернуть, снова попросить не называть ее своей сестрой, но потом поняла, что любое возражение с ее стороны скорее всего подтолкнет его к еще более вызывающему поведению. Поэтому она лишь вздохнула и поинтересовалась: