Граф кивнул. Он слышал о таком феномене, но столкнулся с ним первый раз. Демоническая сущность, выращенная в другое расе, смешивалась с ней и не подавала «родных» признаков. До поры до времени. Энтони сжал кулаки, призывая тело выйти из своего нормального состояния, чтобы вернуться к неидеальному человеческому.

– Он научился притворяться. Мысли демонов не такие громкие, как у людей. Когда я пытался в них проникнуть, то собирал лишь верхние эмоции. Гады почти универсальны. Дома он бы развивал другой навык. Например, они лучшие мастера мерцающих перемещений Здесь же он всегда действовал исподтишка. Продавливал свою жертву незаметно. Вот одна из причин, почему он усаживался за карточный стол и, не имея ни ума, ни денег, пользовался успехом у женщин, – граф хмурился, потому что это открытие все дополнительное осложняло.

Когда он наводил справки о женихе Елены, то его не покидало чувство, что он рылся в грязи. Сейчас же, раскрыв собрата, он должен бы был испытать облегчение, но это ощущение только усилилось. Гадючники – отличные ребята, спокойные и преданные. Но эта особь слишком рано уяснила, что, если тихонечко манипулировать окружающими, то ничего за это не будет.

Эккерсли открыл глаза. Радужка сделалась неестественно большой, а зрачок узким и вертикальным. Он оскалился. Розенкранц уже сбегал за своим саквояжем и достал оттуда узкий браслет из светлого серебристого металла, который тут же пристроил на лодыжке у виконта. До щелчка. Снять его без разрешения невозможно.

– Я рано понял, что отличаюсь от других детей. Стоило мне чего-то сильно захотеть, как у взрослых вокруг начинала раскалываться голова. Пока я не получал свое. Как-то бона ударила меня по лицу и обозвала скверным мальчишкой. Я научился желать потише… Пьяные ослы, с которыми приходится играть, случается, что слышат, что от них требуется после пятого-шестого хода, когда уже поздно. А за этой идиоткой я бегал несколько месяцев прежде, чем до нее дошло…

Пальцы Эттвуда сомкнулись у него на горле.

– Запоминай, иначе сожгу. Такая смерть у нас считается почетной. Ты никогда больше не приблизишься к Елене. Не войдешь с ней в одно помещение… Вот этого парня зовут Розенкранц. Разбираться с такими, как ты, в разных мирах – его работа. Он объяснит, какие есть права у всякой адской твари. Сам примешь решение, отказаться ли от демонических талантов, сохранить их и превратиться в парию со значком, попытать счастья в Аду.

– Ты и среди демонов большая шишка. Родился с золотой ложкой в зубах, значит. Что ты забыл в нашей вонючей дыре? Зачем тебе девчонка? – прохрипел виконта, однако Эттвуд не разжимал пальцы.

– Я понял. Стану паинькой. Разберусь, кто я. Забуду про Елену, – он облизал губы длинным узким языком. Эттвуд ровно долю секунды был уверен, что гадючник вцепится ему в руку, но обошлось. Тот уступил.

Розенкранц собрался задержаться. Надо было немного подкорректировать воспоминания Фредди. Выдать признательное удостоверение Эккерсли и разъяснить ему условия. Провожая лорда к экипажу, он шепнул:

– Многие земноводные демоны не согласились с условиями мира пять веков назад. Разбежались из Ада, вышли за пределы Изнанки, хотя это и тогда было запрещено. Кровь одного из них проявилась в мальчике…

– Дружище, я же не возражаю против миссии привратников. Конечно, потерянным надо помогать. Тем самым мы защищаем другие миры и собственную репутацию. Просто этот конкретный придурок причинил вред… Чуть не испортил жизнь одной девушке…

– Поздравляю с помолвкой, милорд, – искренне улыбнулся Розенкранц. – Я не желал приставать, но раз вы сами заговорили… Только имейте в виду. Демон, который дорвался до эмоций невинной девы, забрал их себе, уже не отпустит. Это заложено в нем природой. К тому же он не обучался самоконтролю, не имеет понятия о кодексах. Он захочет добавки.