Троллей еще каких-то вечно нанимает. В виде исполнителей главных и второстепенных ролей.

Но вот тут у меня два соображения. Никакой режиссер в живую жизнь свои идеи не воплощает, хорошо чувствуя разницу. Как и никакой нормальный актер в жизни ролей не играет, это – для дилетантов.

А второе – ну вот можно мне наконец уже нагрубить? Это в пионерском лагере невоспитанные пионеры в таких случаях говорили. В младщих, правда, отрядах: Не можешь срать, не мучай жопу!

Газлайтинг

Вот уж что меня в моей семейной жизни страшно удивляло. Муж мой всегда на все соглашался. Вот никаких конфликтов. Законченный идеал. Зато мое личное окружение – друзья там, родственники, все, кто имелся в моей записной книжке, стали вести себя совершенно диким образом.

То есть, позвонив узнать, например, как у меня дела, они непременно говорили мне какие-то странные вещи. Вернее, совершенно не странные. Но знать которых они по определению не могли.

Звонит из Краснодара сестра. Двоюродная, у меня их – миллион. Не слишком умная, вообще-то. Просто вот сильно ограниченная. Двух слов, как правило, связать не может. Иностранные слова и вообще плохо выговаривает.

А я как раз только из больницы, сердце прихватило. (У меня в этом "счастливом браке" последовательно прихватывало практически все системы организма. Все время разные))

И вот она, мне сочувствуя, рассказывает, что у неё тоже с сердцем проблемы – и прямо вот по списку начинает мне перечислять, причём без запроса… все назначенные мне лекарства.

(А их, я извиняюсь, штук 10. С витаминами там еще, магнием особенно импортным и прочей фигней. Ну, у меня была продвинутая больница. По сильно дорогой страховке. Они мне и поназначали. Лишнего. Вот от всей души))

И вот она, из Краснодара своего, бедная пенсионерка, по ночам работает в котельной, начинает долго и нудно перечислять мне "свои" лекарства: прямо-таки по моей выписке из больницы – и в том же порядке.

Вплоть до Эдарби-Кло, от давления. Которое и кому попало не назначают, и точно название это услышишь – не забудешь.

Собираемся с братом и его женой ехать на море. Звонит мне братова жена. Милая такая беседа, о том, о сём. И она мне между делом говорит, и прямо с такой нежностью и трогательной заботой. (Которых между нами вообще-то в помине нет. Я брата, конечно, люблю. А невестку – не очень)): только ты в отпуск льняную пижаму свою не бери, бери только шелковую. А то там жарко.

И вот знать о том, какие у меня есть две пижамы, которые вот только что и были куплены, она совершенно не могла. Мы это никогда и не обсуждали. Правда, вот муж мой, разумеется, знал, поскольку день за днём меня в этих двух пижамах наблюдал.

Или на праздновании моего дня рождения, в сербском ресторане, уже, главное, под занавес, все наелись и напились, подружка рассказывает мне внезапно историю про русских на Канарах, якобы это ровно что с ней все и было.

И при этом она и вообще не дура. И как-то по интонации понятно, что она все это делает специально. И, главное, ни к селу, ни к городу.

А это прямо такая известная история, вот просто мем. Как канарские жители, в лихие 90-е, наблюдая по вечерам в местных барах русских женщин в норковых шубах (остальные обходились купальниками) глубокомысленно заключали:

– Сибирр!

И при этом подружк моя близко к тексту пересказывает мне мой же про это пост в фейсбуке, и это совершенно не ее был пост, вот я превосходно помню. Тем более, что он и вообще был в группе "Переводчики смеются". В которой подружка а не состоит.

И на Канарских островах она никогда не была, вот не тот уровень, доходов. У советского журналиста. И мне все это вообще-то хорошо известно.