– Вот как. – В умных глазах Иннеса появились искорки интереса, а на тонком живом лице заиграла улыбка удовлетворения. – Я, признаться, догадывался, но думал, что вам не захочется посвящать меня в это. Обычно у нас не отбирают такие дела. Кого интересует убийство какого-то ростовщика? А вот шантаж – это уже другой вопрос. Вы полагаете, его убил кто-то, кого он шантажировал?

– Надеюсь, что нет. Иначе нам придется нелегко, – с неожиданной горячностью ответил Томас. – Но исключать этого тоже нельзя.

– И вы, конечно, не можете сказать мне, кто это?

– Не могу, если только обстоятельства не вынудят меня сделать это.

– Я так и думал. – Иннес был вполне готов к такому повороту, и в словах его не было ни тени упрека. Он понял, что Питт сказал ему все, что мог, и даже, возможно, больше. Он оценил это. – Что бы там ни было, ясно одно, – раздумывая вслух, произнес Иннес. – Его посетил человек, которого он нисколько не опасался, но до смерти боялся того, кто стоял за ним, – более сильного и важного.

Инспектор улыбнулся.

– Да, вы правы. И тот, кто стоял за ним, был чертовски напуган, – с недоброй усмешкой закончил он.

Иннес бросил на него взгляд, полный искреннего удивления.

– Что-то мне подсказывает, сэр, что его нам не поймать. Я ненавижу шантажистов не менее, чем ростовщиков. И те и другие – подонки.

Питт молча согласился.

– Где вы нашли убитого?

– Он сидел в своем кресле за письменным столом, так, словно только что беседовал с кем-то или получал деньги от должника. То, что случилось, видимо, стало для него неожиданностью. Все здесь осталось нетронутым и на своих местах, даже стул не опрокинут…

Томас какое-то время смотрел на сцену убийства, пытаясь представить себе крупного, самодовольного Уимса в кресле, глядящего на посетителя, который стоял там, где сейчас стоит он, инспектор Питт. Почти несомненно, тот, кто пришел сюда, имел намерение убить Уимса. Едва ли у кого-либо из них двоих было оружие, тем более с собой. Встреча поначалу была вполне мирной, но потом все изменилось; возможно, произошла ссора или гость был доведен до того предела негодования, когда уже не смог притворяться. Он схватил заранее припрятанное ружье и выстрелил. Только вот где оно могло быть спрятано – достаточного калибра и мощности, чтобы нанести столь обширное ранение?

Питт окинул взглядом комнату. Все ящики стола и шкафы были закрыты, все вещи на своих местах, ничто не сдвинуто и не сломано.

Словно читая его мысли, сержант Иннес покачал головой.

– Если здесь до нас был обыск, то произвели его довольно аккуратно, – заметил он с сомнением.

– А вы сами всё осмотрели? – справился Питт.

– Нет еще. Прежде всего мы занялись поисками свидетелей. Надеялись узнать, видел ли кто, как сюда, возможно, кто-то заходил или же выходил. Но если они и видели что-либо, то ничего нам не сказали.

– А как посыльный… этот, как его там, Миллер?

– Ничего не знает, но я еще раз его допрошу.

– Да, попытайтесь; может, хотя бы так нам удастся что-нибудь узнать. А пока давайте всё осмотрим. Бумаги Уимса могут представлять интерес не тем, что в них содержится, а тем, чего в них нет.

– Думаете, убийца унес какие-нибудь записки, касающиеся его лично? – с интересом спросил Иннес.

– Вполне возможно, – подтвердил его догадку Питт, выдвигая первый ящик.

Сержант начал со шкафа, оказавшегося к нему поближе, и в течение часа они методично осматривали всё, включая бумаги. Иннесу попался общий реестр с именами и адресами клиентов – жителей этого квартала. Учет велся скрупулезно, до последнего фартинга, с точным указанием дат и сумм погашения, подводился общий баланс, и указывалась окончательная дата полного погашения долга, а также сумма возрастающих процентов.