– Внутри там шире. Другие уже проходили насквозь… Мы поплывем первыми, да, Хана? Покажем мальчикам путь.

Хана слышит в голосе Джо вызов. В горле у нее по-прежнему стоит кисловатый привкус, она сглатывает его и кивает:

– Конечно.

Они медленно гребут к каменной арке. Калеб прав, проход такой узкий, что даже грести невозможно, приходится разогнаться и проплыть в пещеру по инерции. Хана напрягается, когда борта каяка с резким скрежетом царапают стену, но через несколько секунд они оказываются внутри.

И тут же погружаются в туманный сумрак. Низко нависает известняковый потолок с каплями влаги. Камень зарос ракушками разных видов. Здесь чуть шире, можно грести с обоих бортов.

Джо оборачивается:

– Все в порядке?

– Да.

Голос Ханы отражается эхом от низкого потолка и стен. Дальше становится еще темнее, а вода почти черная. В воздухе пахнет плесенью, рыбой и затхлостью.

Впереди проход опять сужается.

– Ты уверена, что с другой стороны есть выход?

– Конечно. – Хана слышит в голосе сестры нетерпение. – Давай же. – Джо достает фонарик – тонкую трубку, подвешенную к шее на шнурке, включает его. Луч высвечивает изгиб стены метрах в двадцати впереди. – Видишь?

Страх Ханы сменяется внезапной эйфорией, ничего подобного она не чувствовала уже долгое время. После смерти Лиама такого рода приключений больше нет в ее жизни. Это он был любителем активного отдыха. А без него она «серфит» только на диване.

Водная протока наконец расширяется, и можно с легкостью грести с обеих сторон. Джо направляет фонарик вперед, узкий луч света скользит по воде. От этого она кажется словно затянутой туманом, призрачной сине-зеленой, на стенах пещеры тянутся длинные тени. На камне появляются невообразимые формы, неистовство красок и текстур.

Хана гребет вперед, разглядывая тени.

– Потрясающе, – говорит она, поворачиваясь.

Джо улыбается. Хана понимает, что в последние годы им не хватало именно этого, вот таких общих переживаний. Кофе, перекусов, настоящих совместных приключений. Фундамента для новых воспоминаний.

Она уже собирается все это высказать, но слышит тихое бормотание Джо. Хана с ужасом видит, как Джо обводит себя камерой, и Хана понимает, что улыбка, которая, как она считала, предназначалась ей, на самом деле адресована телефону. Семейный отдых – это неинтересно. Неужели поездка затевалась ради Инстаграма и ТикТока? Очередная самореклама?

– Нельзя ли хотя бы пять минут обойтись без гребаного телефона? Ты снимаешь каждое движение… Неужели тебе никогда не хотелось наслаждаться моментом, а не записывать его?

Джо с напряженным видом поворачивается:

– Бога ради, Хана, разуй глаза, мы здесь в том числе благодаря этому. – Она качает головой. – Вечно ты такая. Постоянно осуждаешь.

Видя обиду на лице сестры, Хана задумывается и сожалеет о своих словах. Быть может, она и правда судит слишком поспешно.

Однако она не успевает ответить, а выражение лица Джо уже смягчается.

– Но ты права, я отложу телефон. – В ее голосе больше нет раздражения. – Я забыла, как это воспринимают другие. Сет говорит то же самое. Я все понимаю, но иногда вот это… – Она кивает на телефон. – Иногда это проще, чем реальный мир.

Хана смотрит на нее с любопытством:

– В каком смысле?

– Порой я предпочитаю ту отредактированную версию жизни, которую выкладываю в Сеть. Никаких реальных проблем, запутанных отношений.

Хана улыбается:

– Хочешь сказать, что у нас запутанные отношения?..

– Немного, – ухмыляется Джо. – Все у нас немного не так, да? Я не перестаю размышлять, правильно ли это – пытаться насильно возродить то, чего больше нет. Ты, я и Майя. – Она колеблется. – А как у вас с Майей?