Так, так, так, сядем-посидим, пораскинем мозгами, что мы имеем и что с этим делать. Ведь неспроста мудрецы утверждают, что безвыходных положений не бывает. Блин, так сам станешь мудрецом-философом. А что еще остается делать в этом каменном плену, только философствовать, как Диоген в бочке. Диоген в бочке, вот сравнил, ха-ха-ха!

Что ж, порассуждаем по системе двух выходов, как в анекдоте:

– Находясь в пещере у меня было два выхода – завалит вход или не завалит?

Если бы не завалило, я был бы уже снаружи.

– Раз уж завалило, в чем нет никаких сомнений, блин, то опять два выхода – есть возможность разгрести завал или таковой возможности нет?

Если бы завал разгрести было возможно, то я был бы на свободе. Вот тебе и, если бы да кабы.

– Этот «грёбаный» завал не разгрести, что вполне соответствует истине, значит, два выхода – дождусь помощи или не дождусь?

У меня нет ни воды, ни съестных припасов, я просто не выживу в пассивном ожидании.

– Та-ак, рассуждаем дальше. Помощи не дождаться, значит, остаются два пути – сидеть, умирая от жажды и голода, или обследовать пещеру в поисках других выходов из положения, других выходов из пещеры.

Ну что ж, пока батарейки в фонарике еще исправны и есть спички, двинемся изучать пещерный мир. Главное, не отчаиваться, ведь безвыходных положений не бывает!

Да уж! Шахтёр из меня не получился, подамся в спелеологи, обстоятельства вынудили.

«Ну, что ж, в путь так в путь, – сказал джентльмен, падая в колодец». Где же я слышал эту фразу? Кажется, что-то из английского юмора. Да это уже и не важно.

Удалось протиснуться в расщелину, что обнаружилась в гранитной стене, и мне открылся путь навстречу судьбе.…

Прошло много времени, отсутствие часов не позволяет считать часы, дни. Трещина в скальной породе, по которой приходится идти, а местами ползти на четвереньках, кажется бесконечной. Экономлю заряд батареек в фонарике, от того иду в темноте, в прямом смысле – наощупь. Для определения направления до следующего ориентира подошла тактика кратковременного включения фонаря.

Невыносимо мучает жажда…

Очнулся от еле слышного журчания ручейка.

Неужели начались галлюцинации, или это все же вода?

Надежда придала силы. Фонарь не светит, сели батарейки. На ощупь вынул их корпуса и постучал о камень. Под воздействием деформации в батарейках возобновилась электрохимическая реакция, и вот слабый луч выхватил из темноты зияющую дыру, из которой слышалось то самое журчание надежды – по стенке грота в небольшую выемку-чашу стекал спасительный ручеек.

Жажда кажется неутолимой, хочется бесконечно пить и глотать, пить и глотать этот живительный напиток. Сознание прояснилось.

Так, так, так, что мы имеем? Нашли спасительную воду. Надо умыться и обработать ссадины на теле. Ссадины на теле, мягко сказано: на плече и на обоих бёдрах глубокие рваные раны; ладони обеих рук ободраны в клочья; колени и локти изодраны в кровь; лоб и затылок, да что лоб и затылок, вся голова усеяна шишками. Самое интересное, как только обмыл раны – всё тело пронзили мелкие и крупные, ноющие и пульсирующие, острые и тупые очаги боли. А одежда? Боже мой, на мне и не одежда вовсе, а рваные лохмотья. Да ладно, на прием к английской королеве вроде не собираюсь, так что перебьемся.

Теперь порассуждаем. Раз уж есть вода, то откуда-то она течет и куда-то утекает. Значит что? А значит то, что я не совсем глухо замурован в этих казематах. Граф Монте-Кристо сумел выбраться, и я сумею. Ого! с кем себя сравнил. Только вот герою романа Александра Дюма светили несметные сокровища, а мне, в лучшем случае, светит свет в конце пещеры, а в худшем – не светит ничего.