Конкурсную документацию на участие в государственных закупках готовит исполнительный директор Дюскалиев Куаныш, он проводит анализ сайтов государственных заказов. Дюскалиев, зная специфику и направление нашей газеты, самостоятельно выбирает подходящие для моего издания лоты, и газета подает документы. Все это проводится по интернету. Он со мной советуется только по объемам лотов государственного информационного заказа, выставленных акиматами областей. Выигрывает лишь тот участник тендера, который предлагает наименьшую сумму по выполнению госзаказа.

И вот после такой преамбулы начался сам допрос.

Сейчас вы погрузитесь в чтение страниц, которые едва ли можно соотнести с образчиками прозы Конан Дойля или Жоржа Сименона. Мне предстоит непростая задача: совместить несовместимое – текст более или менее художественный с текстом откровенно антихудожественным, но имеющим неопровержимую силу документа. С одной стороны – документ просто необходим в системе доказательств моих деяний, но на поверку документ этот – абракадабра и галиматья. Еще Александр Сергеевич был мучим решением подобной задачи: в одну телегу впрячь ли можно коня и трепетную лань? И хотя лань моя не столь трепетна, но конь…

– А вы их не впрягайте в одну телегу, – посоветовал мне один из моих сердобольных друзей. – Пусть каждый тянет свою поклажу… – То есть?

– Сделайте просто: все протоколы допросов поместите в конце книги в качестве приложения. Кому надо, прочтут. Но непременно поместите! Без этих протоколов ваша книга может утратить часть того убедительного очарования, которым пропитана вся процедура следствия, вся атмосфера страны, что создают персонажи, подобные коту Базилио и лисе Алисе. Помните, как она называется?..

– Я так и поступлю, наверное, изъяв из повествования протоколы, надо будет лишь слегка закамуфлировать некоторые поверхности текста, они почти неизбежны после такого хирургического вмешательства. А чтобы осознать неповторимость текста этих протоколов, я всё же один из них приведу полностью, рискуя нарушить гладкопись повествования. Но это будет чуть позже. И протокол этот я процитирую не потому, что он, как близнец, не отличается сутью от всех прочих допросов, свидетельствующих о той пошлости, которая характерна и для стиля работы наших доблестных органов, и для уровня мышления доморощенных Шерлоков Холмсов.

Но…

Я уже был готов совершать тектоническую подвижку текстов и даже приступил к ней. И вдруг обнаружил, что протоколов – раз-два и обчелся. Их всего три или четыре от силы. А впечатление, что их много, возникло из-за того, что чтение каждого из них побобно приступам зубной боли и кажется бесконечным, ты как увязаешь в этом месиве, словно попал в губительные Васюганские болота, которым нет конца и края. Это самые большие болота в мире, по площади равные Швейцарии, туда рачительный вождь всех времен и народов ссылал семьи кулаков на лесоповал. И от чтения каждого из протоколов возникает ощущение, что ты угодил в вязкую топь и выбраться из нее не можешь, как из дурного сна. Но это же и показатель, причем убедительно яркий, качества работы отечественного судопроизводства, подумал я. И чем зубодробительнее и безнадежней тоска от чтения заветных допросов, тем убедительнее убожество мышления наших сыскарей. А потому, решил я, пусть остаётся всё так, как есть. Наберитесь мужества и попытайтесь вникнуть в эту белиберду.

Итак: