Чашка «Нескафе». Длинные тонкие китайские сосиски из банки. Это не сырое мясо. Это хуже.

Душ. Прохладные струи сбегают по спине. Закрываю глаза, подставляю лицо воде. В наступившей за закрытыми веками темноте слышу, как брызги бьют в полиэтиленовую занавеску с красивыми круглыми пузыриками, наполненными какой-то голубой жидкостью – «Икея».

Она снова не позвонила.

И я не позвонил.

Выхожу в коридор. Зеркало в полный рост. В нем мужчина. Довольно молодой. Вполне приятной наружности.

Он смотрит мне в глаза. Он голый. На нем нет костюмов, ботинок, он не связан с лэйблами и с невнятными знакомствами. Он не владелец квартиры, машины и гаража. Он не социальное животное. Он один.

«Скажи мне, кто я, и я скажу, кто ты».

Кто ты?

Кладу запрограммированную заиграть в семь утра раскладушку «Сони-Эриксон» на стол. Надо будет купить для неё новые сменные панели.

Ученик 6 «в» класса cредней общеобразовательной школы №24 Вячеслав Кучкин, покачиваясь, вошёл в школу. По его вискам стекал струйками пот, ладони и ступни были мокрыми. Пистолет приятным грузом оттягивал правый карман серо-коричневой спортивной кофты-балахона. Правая рука придерживала оружие за рукоятку, указательный палец мягко поглаживал упругий спусковой крючок.

– Что ж ты, Кучкин, – услышал он справа, – звонок-то уж минут пятнадцать как прозвенел… Опаздываешь!

Слава узнал голос. Это была уборщица Лида – женщина лет сорока, выпивоха с вечно немытой головой и грязью под ногтями. Голос был совершенно обыкновенный, словно бы ничего не происходило сейчас, в эту самую минуту. В этот самый момент.

Кучкин невольно взвесил в руке пистолет, чуть приподняв его, не вынимая из кармана. «Нет, – подумал он, – ещё не сейчас».

– Ошибаетесь, – ответил он ей тихим голосом, не поворачивая головы, – я как раз вовремя.

– Ну, тебе видней, – снова услышал он голос Лиды. На этот раз он изменился. Он уже не был таким будничным и обычным. Или нет? Ничего, скоро они все изменятся. Скоро всё изменится.

И он двинулся вперёд по коридору, медленно переступая с ноги на ногу. В голове приятно играла какая-то музыка. По крайней мере, ему так казалось. Телу было очень легко. Если надо, он вполне смог бы в три прыжка добраться до самой последней двери. И за это время никто бы не успел даже пошелохнуться. Ведь никто не ждёт такого, вот в чем сила. И хаос для наблюдающего не значит хаос для создающего хаос.

– …хаос для наблюдающего, брат, это совсем необязательно хаос для создающего хаос, понимаешь меня?

Они сидели в летнем кафе. Славка, тринадцати лет от роду, худенький сутулящийся подросток, сбежавший с лабораторной по физике, и Юлий, молодой человек лет двадцати пяти, одетый в строгий серый костюм и галстук. Слава с завистью рассматривал приветливое открытое лицо собеседника, его ухоженные ногти и светлые волосы до плеч, которые трепал налетавший порывами уже по-летнему тёплый ветер.

Юлий сам подошёл к Славке, когда тот понуро уходил из школы на полтора часа раньше окончания учебного дня. По ученику было видно, что идти ему некуда, так как домой ему ещё рано, а компании, чтобы хорошо провести высвободившееся время, у него нет. Юлий спросил тогда, в этой ли школе учится Славка и не знает ли он Катю Свиридову. Получив положительные ответы, Юлий сообщил, что в этом случае он хотел бы немного поговорить со Славой. Кучкин поколебался минуту, поскольку слышал, что происходит с мальчиками, заговаривающими с неизвестными мужчинами, но Юлий как-то сразу расположил к себе. К тому же он не делал каких-то странных предложений.

За столиком Юлий начал расспрашивать Славу о школе, об учебе, о взаимоотношениях с одноклассниками. Он задал и несколько вопросов о Кате, поинтересовавшись, как она учится, как проводит свободное время, чем вообще интересуется.