На раскинувшуюся цветущую долину спускался мягкий свет сиреневых сумерек. Они только тронули небо своими нежными красками, но на нём уже ясно можно было увидеть золотое сияние звёзд, льющих свой свет на землю, подобно тысячам крошечных солнц. Изумрудная трава и цветущие растения лимонно-жёлтых, лиловых, цикламеновых, оранжевых и пламенно-алых оттенков переливались, как в яркий летний день, в то время как в небе догорали последние мгновения вечера, готового превратиться в ночь.

– Вот это да! ― восхищённо протянул Дик. ― Если мы пройдём ещё немного, в моей голове просто не останется места для новых впечатлений.

Эрик лишь молча покачал головой. Он никогда не был большим ценителем прекрасного, но пейзажи острова завораживали не только своими красками и необычными природными условиями. Сам воздух этих берегов был живым, и даже самый угрюмый человек, попав сюда, наверняка бы ощутил, как его душа раскрывается навстречу радости, которой до этого в ней было так мало.

Люк смотрел на долину и чувствовал, как тёплый ветер касается его волос. Каким-то тайным чувством, подсказанным компасом, он знал: если прислушаться, можно понять, о чём ветер говорит. Он позволил себе не думать; на мгновение забыв, кто он, с кем и зачем сюда пришёл, он слушал только ветер; он сам был ветром. Не осознавая слов, он понимал душой: ветер ― этот вечный странник и певец свободы ― прилетел оттуда, где начинаются звёзды.

Эрик и Дик видели, что с капитаном происходит что-то странное, но мешать ему не осмеливались. Впервые они заметили в глазах Люка светлую дымку, которая всегда пугала и притягивала его старшего брата. В эти мгновения он был не здесь; вслед за своей пылкой душой он устремлялся за горизонт.

– Пойдёмте, ― его спокойный твёрдый голос прозвучал неожиданно для двоих приятелей, не решавшихся прервать его размышления.

– Куда мы идём, капитан? ― быстро сбрасывая с себя оцепенение, спросил Дик.

Люк улыбнулся.

– Туда, где рождается ветер.

* * *

Горизонт тонул в сиреневых сумерках. Друзья шли по Цветущей долине, вдыхая необыкновенные ароматы ярких растений, напоминающие о чём-то манящем и полузабытом. Откуда-то издалека до Люка доносился запах моря.

– Как странно здесь пахнут цветы, ― пробормотал Дик. ― Я знаю этот запах. Только пока не понимаю, откуда именно…

– Здесь пахнет морем, ― задумчиво сказал Люк. ― А ещё тёплым ветром и весенними ночами…

– Совсем нет! ― возразил Дик. ― Я вовсе не чувствую моря. Скорее, это что-то очень знакомое, домашнее… Я вспомнил! Это запах бабушкиного сада! Мы с моей сестрой Мэри гостили у неё летом, когда были маленькими. Там пахло цветущими яблонями, свежими пирогами и ещё… может быть, детством?..

Дик замолчал. Как наяву он увидел мгновения тех дней, когда был по-настоящему беззаботен и счастлив. Ему вспомнились заботливые руки бабушки и смеющиеся глаза сестры, боль в ободранной об забор коленке и вкус чая со смородиновым листом. Он не тосковал о детстве ― зачем тосковать о том, чего не вернуть? ― но вдруг подумал, как далеко теперь всё, что когда-то было так дорого и привычно.

– Да… детством. ― Дик не сразу осознал, что его голос чуть заметно дрожит. ― Так что ты говорил?

Люк был по-прежнему задумчив.

– Может быть, ты и прав. Это как… запах воспоминаний. Только каждый чувствует то, что было дорого конкретно для него.

– И что дорого для тебя? ― Дик уже смог взять себя в руки и говорил своим обычным бодрым тоном.

– Море и небо. ― Люк помолчал. ― Знаешь, они похожи на двух братьев. Я люблю море, потому что в нём отражается небо, и люблю небо, потому что оно отражается в море. Всё временно, и только они вечны. А ещё они неразлучны: отними одно у другого, и мир станет совсем другим. Море учит нас всегда помнить о небе, но и море без неба мертво.