Стоит богачам решить, что ты один из них, они теряют бдительность и превращаются в легкую добычу.

Так Каллиопа с матерью жили последние семь лет.

– Какой предпочитаете аромат очищающего лосьона?

Вопрос консультанта вырвал Каллиопу из воспоминаний.

Остальные девушки сидели, выпрямив спину. Кожа их сияла. На плечах Каллиопы лежало теплое надушенное полотенце.

Значит, она еще получит с собой гель для умывания, подобранный специально для нее.

– Питайи, – заявила она.

Она любила ярко-коралловый цвет.

Косметолог ловко открыла флакон с белым кремом без запаха и добавила туда красную капсулу с ароматизатором. Потом поместила в металлический аппарат на стене. Через несколько секунд в желобе появился флакон с ярко-красным гелем для умывания, к которому прилагался список всех ферментов и натуральных ингредиентов, подобранных для кожи Каллиопы. Набор дополняла клюквенного цвета наклейка.

Вернувшись в золотисто-персиковое фойе, девушки направились к сканеру сетчатки для оплаты. Каллиопа решила прибегнуть к трюку, идеально подходившему для группового шопинга. Она отпрянула от сканера, округлив глаза и бормоча ругательства.

– Все в порядке? – спросила Эйвери, наблюдая за ней.

– Вообще-то, нет. Не могу зайти на свой счет. – Каллиопа сделала еще пару фальшивых запросов в бит-банк и нервно воскликнула: – Не понимаю, в чем дело!

Когда парень на ресепшене демонстративно прокашлялся, подчеркивая неловкость ситуации, Каллиопа повернулась к Эйвери. Притворно смутилась – она давно научилась краснеть по собственному желанию – и посмотрела на блондинку с немой просьбой. Ни одна из девушек не вызвалась помочь.

Будь на их месте парень, то давно бы уже заплатил: ради собственной выгоды, а не джентльменства. Поэтому Каллиопе больше нравилось изображать страсть, чем дружбу. «Ладно, – раздраженно подумала она. – Поступим иначе».

– Эйвери? – робко проговорила она. – Ты не могла бы оплатить мои процедуры, а я пока разберусь, что не так со счетом?

– Конечно.

Эйвери доброжелательно кивнула и подалась вперед. Моргнула перед сканером сетчатки, уплатив за косметические процедуры Каллиопы заоблачную сумму. Как она и ожидала, блондинка даже не обратила внимания на длинный список дополнительных услуг. Возможно, она понятия не имела о стоимости собственных процедур.

– Спасибо, – произнесла Каллиопа.

Но Эйвери отмахнулась.

– Никаких проблем. К тому же «Нуаж» – одно из моих любимых мест. Мне нетрудно тебя найти, – спокойно сказала Эйвери.

Если бы она только знала! Когда Эйвери вспомнит про долг – если, конечно, вспомнит, – Каллиопа с мамой будут уже на другом континенте под новыми именами. В Нью-Йорке их и следа не останется.

Многие парни и девушки из разных стран, встречавшиеся Каллиопе на пути и обманутые ею, узнали бы эту ухмылку на ее лице. Она питала жалость к Эйвери, Рише и Джесс. Девушки возвращались к скучной повседневности, а вот жизнь Каллиопы скучной не назовешь.

Направляясь вслед за школьницами к дверям, она с радостью бросила флакон с гелем в сумку «Сенрив» – из ограниченной линии, дерзкого оттенка фуксии.

Потрясенно застыв, Райлин стояла перед величественным входом в колледж с высеченной надписью «Беркли-скул». Неужели она, Райлин Майерс, взаправду пришла в этот понедельник сюда, в блузке и клетчатой юбке, чтобы начать учебу в престижном частном колледже? Казалось, это происходит с кем-то другим, в чужом сне.

Переминаясь с ноги на ногу, она поправила на плече сумку-тоут. Вокруг светлело – все благодаря лампочкам, синхронизированным со временем суток: яркость постепенно менялась, обозначая нужный час. Райлин почти забыла об этом замечательном эффекте. Как-то она сидела на крыльце перед домом Корда, когда на улице всходило солнце, и просто любовалась, как медленно менялся свет ламп на потолке. Люминесцентные лампочки на тридцать втором всегда были одного оттенка. Если, конечно, кто-нибудь из детворы их не разбивал.