Р.: Не покупали?

Е.: Нет.

Р.: Нам Вульфсон рассказывал.

Е.: Не было никаких венков.

Ш.: Вульфсон нам так и сказал, что вы купили венок начальнику ГБ и послали, так и сказал.

(Перед глазами встает Шапа, по-митьковски разводящий руками и с выражением недоумения на лице: вот ведь Вульфсон сказал, а тут на тебе!)

Е.: Нет, всё это лажа. Просто у нас одного майора, Мешкова Владимира Васильевича, сняли за что-то. Мы хотели сделать акцию: прийти домой, принести ему цветочков, яблочков, как больному, и так далее, тортик ему купить, а потом решили, что это дорого будет – торт покупать.

А.: Какие ты видишь перспективы, ближайшие для твоей группы?

Е.: Приеду, запишу новый альбом. Сейчас я набрал новый состав. Янка вот сочиняет тексты и играет на басе и на гитаре, на басе довольно хорошо, что удивительно.

А.: И тексты сочиняет?

Е.: Да, и тексты сочиняет. Она сейчас в Питере осталась, на НОЛЬ хотела сходить.

А.: Передавай ей привет от ИНСТРУКЦИИ.

Е.: Вообще-то баба-панк, к хиппизму отношения не имеет, чистый панк агрессивный. Причем ужасно любит панк-рок, только его и слушает, и вообще тащится.

А.: Я очень рад, наша баба.

Е.: И барабанщик у меня появился новый – Манагер. Он, кстати, менеджер нашей группы, так что мы втроём играть будем.

А.: А насчёт сейшенов есть перспектива?

Е.: Перспектива есть. Съездить в Москву нас приглашают, съездить в Питер к Фирсову. Запишем альбом, а там уж видно будет. Сейчас самое главное – альбом записать. Называется «Красный смех». А потом поедем – приглашают в Харьков, вообще думаем по стране проехаться, дать просраться, да и обратно. В Свердловске выступим тоже.

А.: В Свердловске когда намечается?(Имеется в виду панк-фестиваль.)

Е.: В декабре намечается.

(Долгое молчание, наконец Ромыч не выдерживает.)

Р.: Плёнка тратится(все смеются).

А.: Я знаю!(Подкалывая Ромыча.)

Р.: Потрепаться мы можем и так(вмиг посуровевший).

Е.: Но мы больше студийно играем.

Р.: А какие у тебя отношения с Ленинградом?

Е.: Вообще-то хорошие, внешне, во всяком случае, вполне нормальные, но контакта в общем-то… Вообще просто замечаю: мне с сибиряками лучше, это во-первых, а во-вторых, сибирский рок круче московского и питерского раз в пятьсот.

Р.: А что ты имеешь в виду?

Е.: У нас в Сибири панк – это настоящий панк, все движения исходят из идеи, а не атрибутики, как в Москве и в Питере.

Р.: Ну почему? А СВИНЬЯ?

Е.: Нет, это вообще не панк.

А.: Ну как так?

Р.: Почему ты считаешь, что он идёт не от идеи? Не от идеи Рикошет идёт.

Е.: Он идёт именно не от идеи, которая в панке заложена. Панк – это движение по своей сути социальное, чего в Свинье никогда не было. Свинья – какой-то пофигист и хулиган, причем который прикалывается на самых низкопробных делах, как говно, например. Вообще, весь панк в Союзе превратился в урлацкий какой-то. Набор атрибутики абсолютно гопницкой, урлацкой! То есть он прикалывается не на том, на чём надо.

А.: Больше на имидже?

Е.: Да, и не только на имидже, а на каких-то делах, которые к панку никогда никакого отношения не имели.

Р.: Дело в том, что панк-рок – изначально шпанский рок…

Е.: Нет!

Р.: Ну а какой же он? Рок борцов, что ли?

Е.: Конечно.

Ш.: Изначально это Патти Смит.

Е.: Изначально это были всякие интеллектуалы.

А.: Здесь просто два течения. Ты ещё в нашу первую встречу сказал, что панк ты считаешь самым интеллектуальным течением. То есть для тебя панк интеллектуален, а Ромыч считает панк изначально шпанским.

Е.: Нет, это не шпанский, ты что?

Р.: Я считаю, что панк – это философия агрессивной шпаны.

А.: Да у шпаны вообще мысли нет.

Е.: У шпаны мыслей нет. Философия агрессивной шпаны – это любера. Это – животные дела. А панки – это люди, которые всеми другими делами переболели и пришли к примитивизму уже сознательным путём. Вот это панк. Потому КЛЭШ – очень интеллектуальная группа.