– Да, сэр, – простодушно признался Дэнни. – Моего папу уволили из учителей, и потому, наверное, нам пришлось переехать всей семьей в Колорадо.

– Так вот, Уллман выгнал ее с работы, когда горничная сообщила, что видела кое-что в одном из номеров, где… Короче, там, где прежде случилось нечто очень плохое. Это номер двести семнадцать, и я хочу, чтобы ты мне пообещал, Дэнни, что не будешь в него заходить. Ни разу за всю зиму. Держись от него подальше. Обещаешь?

– Обещаю, сэр, – сказал Дэнни. – А та женщина… Та… горничная. Она не попросила вас сходить и посмотреть?

– Попросила. И там действительно было страшно. Но при этом… Я не думаю, что та жуткая штука могла причинить кому-либо вред, Дэнни. Мне хочется втолковать тебе это. Понимаешь, люди, наделенные даром сияния, иногда могут видеть то, что должно произойти, и, как я думаю, они также порой видят уже произошедшее. Но все это как картинки в книжке. Ты когда-нибудь видел в книжке картинку, которая бы тебя напугала, Дэнни?

– Видел, конечно, – ответил он, вспомнив Синюю Бороду и картинку, на которой его новая жена открывает дверь и видит все те головы.

– Но ты ведь понимал, что она никак не может навредить тебе самому, верно же?

– Д-да… – с сомнением сказал Дэнни.

– Ну вот. То же самое и с этим отелем. Понятия не имею почему, но от всего плохого, что здесь случилось, остались мелкие следы, как бывает, когда какой-нибудь невоспитанный тип стрижет ногти и ковыряет в носу, а потом заметает обрезки и козявки под кресло, на котором сидел. Скажу снова: не знаю, почему такое происходит именно здесь. Что-то плохое случается, как мне кажется, почти в любой гостинице мира, и я работал в нескольких, но нигде никаких проблем не возникало. Только в «Оверлуке». Но, Дэнни, я не думаю, что от этого кто-то может пострадать. – Каждое слово последней фразы он сопроводил мягким пожатием плеча мальчика. – А потому, если ты что-то такое заметишь, например, в коридоре, или в комнате, или снаружи у тех кустов… Просто отвернись, а когда посмотришь снова, ничего уже не будет. Понимаешь, что я тебе говорю?

– Да, – ответил Дэнни. Он почувствовал себя намного лучше, спокойнее. Встав на колени, он поцеловал Холлорана в щеку и крепко обнял его. Холлоран в ответ ласково прижал мальчика к себе.

Затем отпустил его и спросил:

– Твои родители… Они ведь не сияют, верно?

– Нет, я так не думаю.

– Я попытался их испытать, как и тебя, – сказал Холлоран. – Твоя мама чуть вздрогнула, но самую малость. Впрочем, должно быть, каждая мать немного сияет, пока ее дети не станут достаточно взрослыми, чтобы за них не надо было постоянно волноваться. А вот твой папа…

Холлоран ненадолго замолк. Он подверг отца Дэнни тесту и теперь не знал, что и думать. Это оказалось не то же самое, что встретить человека, который излучал сияние или же, напротив, был полностью его лишен. Пытаясь разобраться в сущности отца Дэнни, он испытывал… странное ощущение, словно в Джеке Торрансе присутствовало что-то… нечто, что он скрывал. Или же держал глубоко внутри своего естества, куда невозможно проникнуть.

– Мне показалось, что твой папа не обладает даром сияния вообще, – закончил Холлоран. – Так что по их поводу можешь не беспокоиться. Позаботься только о себе самом. Не думаю, что здесь есть хоть что-нибудь действительно опасное для тебя. А потому ничего не бойся, хорошо?

– Хорошо.

– Дэнни! Эй, док!

Дэнни обернулся на голос.

– Это мама меня зовет. Мне надо идти.

– Конечно, иди, – сказал Холлоран. – Желаю тебе хорошо провести здесь время. По крайней мере постарайся.

– Непременно. И спасибо вам, мистер Холлоран. Мне теперь намного легче.